– Помоги, – сказала вторая. «Помоги, помоги», – вторили ей другие.
Кэти свернулась калачиком на полу. Сколько времени она провела здесь? Минуты? Часы? Обхватив голову руками, она пыталась блокировать идущие со всех сторон голоса. Слов было не различить, все смешалось в невнятное, разнотонное бормотание, прерываемое громкими, пронзительными криками. Где-то вдалеке, на самом краю шумового спектра, слышался мучительно ясный, тоненький, душераздирающий плач младенца.
Кэти тоже плакала и не могла ни справиться со слезами, ни заглушить голоса. Она уже заткнула уши пальцами, но это не помогло. Грань между ней и голосами расплылась, и теперь они вопили прямо в ее голове.
Раскачиваясь и сама издавая какие-то звуки, она не сразу почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо, и, вскинувшись, увидела стоящего над ней Генри. Он положил ладони ей на голову, и она отпрянула. Протянув руки, он надвинулся снова, и она отползла еще дальше, гонимая инстинктом, пробивающимся сквозь боль и ужас.
– Я могу помочь, – сказал Генри. По крайней мере, ей показалось, что он это сказал. Она видела, как шевелились его губы, и слышала его, но лишь едва. По краям поля зрения появилась темнота, и Кэти испугалась, что вот-вот лишится чувств. Но нет, она не собиралась сдаваться, уступать темноте. Мысли путались, но она ощущала в себе ту внутреннюю сталь, ту силу, которая не позволила ей выпить больше одного пива, слышала тот голос, который предостерегал ее, требовал оставаться начеку, сохранять контроль.
Боль сковала обручем виски и сдавливала все туже и туже, голоса смешались в неразборчивый гул. Моя голова сейчас лопнет, как перезревший плод манго. Мысль эта прорвалась сквозь ревущий гул с ужасающей ясностью. Генри снова оказался рядом и, отняв ее руки, заменил их своими. Его ладони мягко закупорили ее уши, пальцы скользнули под волосы на затылке, и ледяное прикосновение разлилось облегчающим бальзамом. Голоса стихли едва ли не мгновенно, только два или три еще напомнили о себе, но потом умолкли и они. Кэти посмотрела в бледные глаза Генри, моля продлить чудо. Тишина установилась такая, что она услышала звук собственного рваного дыхания.
– Лучше? – негромко спросил Генри.
Кэти сглотнула.
– Да. Спасибо.
Он отступил, и Кэти закрыла глаза, ожидая нового наступления. Ничего не случилось.
Она села на корточки и потерла ладонями глаза. Темноту пронзали вспышки. Уж не мигрень ли? Анна рассказывала, как это было однажды у нее: сначала помутнение в глазах, потом острая боль.
– Что это было?
– Скорее всего, – сказал Генри, – вы не контролируете собственную силу.