Знаю, что это звучит неправдоподобно. Слишком искусственно. Какова была вероятность, что Яара произнесет именно ту фразу, которую я в своем воображении вкладывал ей в уста? Но именно ее она произнесла. Слово в слово. Не успели мы сделать и несколько шагов, как меня охватило сомнение: действительно ли все происходящее имеет место в реальности, или я оказался в некоем тигеле, где реальность сплавлена с фантазией и куда попадает тот, кто слишком упорно цепляется за обманчивую надежду. Как Черчиллю, выпившему сан-педро, мне срочно требовался сторонний свидетель, человек, которому я мог бы звонить по десять раз в минуту, и он снова и снова подтверждал бы, что все взаправду, все происходит наяву. Но такого человека у меня не было, и я просто шел рядом с Яарой, онемев от фатальной неизбежности происходящего, пока мы не добрались до улицы Гильбоа.
Мы шагали бок о бок по мощенной плиткой дороге, которая вилась между домами, вдыхали особенный воздух этой улицы, скользили взглядами по уютным балконам, величественным деревьям, машинам, которые только здесь производят впечатление прибывших в спокойную гавань – в отличие от остальной части города, где они походят на корабли, разбившиеся о рифы мостовой.
На улицу Гильбоа меня привела Яара, когда мы только начали встречаться. Время от времени мы приходили сюда, если чувствовали, что нам начинает не хватать воздуха. Мы садились за каменные столики для нардов и шахмат – по их клеткам вместо фигур перемещались листья, подчиняясь лишь прихоти ветра и пренебрегая правилами игры.
Сейчас мы тоже сели за шахматный столик. Она потянулась ко мне через черно-белое поле, взяла меня за руки и сказала:
– Я думала, ты обрадуешься.
– Я радуюсь.
– Ты не выглядишь счастливым.
– Я пытаюсь осознать случившееся.
– Ладно. Тогда скажи, когда осознаешь.
Она откинулась назад и вдохнула окутывавший нас аромат жимолости. Сняла очки, протерла их полой блузки и снова надела. С минуту она не отрываясь наблюдала за бредущим по улице стариком, и вдруг ее прорвало:
– Я знаю, о чем ты думаешь.
– О чем?
– Что я хочу отомстить Йоаву. Что я злюсь на него из-за этой Керен, а когда успокоюсь, снова передумаю. Но это не так. Пойми, это неправда!
Пока Яара говорила, ее ключицы то поднимались, то опускались. Я знал, что, если легонько провести по ним губами, она вздрогнет от наслаждения.
– А в чем правда? – спросил я уже не так сердито.
Яара снова коснулась моих рук. Так, как умела она одна.
– Правда в том, что с Йоавом мне никогда не было хорошо. Бывало интересно, бывало тревожно, но хорошо – никогда. Я не была с ним счастлива. И не только из-за его измен… Хотя измены, конечно, мало способствуют счастью. Но даже если отвлечься от измен… Я не знала с ним покоя. Мы без конца ссорились. Не из-за чего-то серьезного, а так, из-за всяких дурацких мелочей. Это выматывает. С каждой новой ссорой тебе словно впрыскивают в кровь новую дозу яда, пока ты не…