– Нечего, – не успел Денис раскрыть рта, отрезал Кузьма. – Ты лучше иди, вон, о тех пекись, у кого в том надобность имеется.
Недовольные глаза смоленского вояки, меряя одноглазого сверху донизу, сощурились так, что почти полностью спрятались в мешках. Нехорошо так, внимательно осмотрели кривого верзилу. До такой степени внимательно, что Денис невольно порадовался, что приставший к их группе эвакуации разбойник на данный момент остался безоружным. Иначе этот гений переговоров наверняка снова постарался бы нанести кому-нибудь черепно-мозговую травму.
– Этот висельник что с вами делает? – недобро процедил наконец хромой, водружая на место явно не по погоде выбранную шапку.
– Заплечных дел мастер. Не видел таких никогда? – хмуро ответила Ярина.
– Да почему ж, видал. Только не таких, у которых уши обрезаны. Как у татей. Чьих будете? Куда прете?
Прежде чем Ярина в качестве ответа предъявила бы экзаменатору клинок, воткнутый меж ребер, а Кузьма кинулся ломать чью-нибудь шею, Денис поспешил сыграть на опережение – решительно шагнул вперед. Настороженно зыркающие на них двое воинов с топорами на длинных рукоятях, что стояли за плечами своего командира, резкими заученными движениями взяли на изготовку оружие, едва Денис сунул руку за пазуху. Цапнул пятерней за рукоять сабли и хромой.
– Деем по тайному слову епископа, – сунул под нос десятнику попову печатку Денис. Он, конечно, не мог точно предвидеть, узнает ли какой-то мелкий воинский чин знак такой высокой власти. Но сообразил, что в любой компьютерной игре всегда есть место всякого рода логическим натяжкам, упрощениям и условностям.
Судя по всему, эта исключением не являлась.
Потому что хромоногий командир, прищурившись лишь на мгновение, тут же так распахнул глаза, будто разгадал в серебряных завитках кольца секрет вечной молодости. Из чего стало понятно, что явленный ему знак все-таки узнал. Он примирительно кашлянул, повернулся к своим недовольно сопящим мордоворотам, пригнул вниз готовые пуститься в ход колюще-рубящие предметы. Что-то проговорил вполголоса. Те, развернувшись, послушно потрусили туда, откуда пришли.
– Вы зла не держите, – примирительно проговорил хромой, когда убедился, что подчиненные отошли на почтительное расстояние и принялись помогать бредущим по улицам людям. – Время такое, сами, поди, понимаете. Откуда ж я мог знать? Мы ж неспроста посланы по улицам шастать. Ночью очень неспокойно было. Особенно неспокойно. Пороховые склады рвутся. И, говорят, дело тут вовсе не в шальных ядрах. Кто-то их поджигает. В разных концах. Многие удалось вовремя потушить, да легче не стало. Дымы по рассвету в небо поднялись, и московиты, по ним ориентируясь, принялись палить по схронам. Как будто точно знали, что именно эти дымы и именно сегодня выцеливать надобно. Сечете? Измена внутри града. Я слыхал, что даже палаты воеводы кто-то штурмом взять пытался, стрельба до утра стояла. Я даже не знаю, пал город уже или стоит еще… И никто ничего не знает. Только, похоже, Васильевы бояре, – кивнул он в сторону едва угадывающегося за висящим над стеной Смоленска дымным маревом московского лагеря, – все теперь знают. Значит, жив-здоров владыка Варсонофий? Вам-то хоть что ведомо?