– Твое дело – людей в храм вести да лазутчиков высматривать, – холодно процедила Ярина. – Вот сим и занимайся. Мы, как видишь, не похожи ни на тех, кому помощь нужна, ни на вражих послухов.
– Этот-то похож, – косо глянул на Кузьму десятник.
– Работа у него уж такая. Писаных красавцев в ней редко встретишь.
За рекой снова громыхнули пушки. Свист и шуршание летящей по воздуху смерти на сей раз обрушился на другой квартал, ближе к подножию холма. Именно туда, судя по карте, как помнил ее Денис, им и предстояло держать путь.
– Береги людей, – словно пытаясь сгладить неловкий момент, похлопал он по плечу командира стражи. И поймал себя на том, что совершенно искренне и без задней мысли обратился к этому очередному цифровому болванчику как к живому человеку. – А нам и правда пора.
* * *
В нижней части города крепостная стена не казалась уже низеньким ремешком, стискивающим бока Смоленска, каковой выглядела сверху. Дома у подошвы городских круч тулились заметно скромнее. Теремов в нагромождении мудреных завитков маковок, крыш и резных окон почти не встречалось. Может, поэтому если сюда и долетали ядра осаждающей рати, то, скорее, случайно. Дым здесь тоже стоял коромыслом, но не прогорклый и темный от многочисленных пожаров, а серый, с кисловатым привкусом пороха. Веяло им от стены, где не умолкали пищали, тюфяки и свежевыписанные Сигизмундом гаковницы сидящей на стенах шляхетской рати. Заборов вокруг домов осталось немного – должно быть, выломали и растащили по каким-то оборонительным нуждам. Где-то протяжно скрипела и покинуто хлопала дверь. На крыше одной из хибарок пожухло шелестело мертвой серой листвой размочаленное ядром дерево. Если и слышались звуки человеческого присутствия – брань, крики, топот ног, то неслись они от стены, не позволяя нижней части города окончательно облачиться в кладбищенский саван безмолвия. Да дорога, широким рукавом вьющаяся меж покинутых дворов, не давала этим кварталам окончательно превратиться в погост. За время осады ее заметно расширили, укатанный пыльный большак выглядел клубком переплетенных колей. Одна из них, огибая поросший травой островок с покосившимся и, видимо, пересохшим колодцем, круто забирала влево, теряясь за скорбно склонившейся над землей березой.
– Нам туда, – хмуро ткнула в ту сторону Ярина, придирчивым взглядом сверяясь с картой. Она уже не тащила малолетнюю соплячку ни на руках, ни за руку. Как-то незаметно для всех эту функцию вернул себе Кузьма. Княжна пообвыклась с его страхолюдной рожей, а сам он, похоже, был совсем не прочь понянчиться с ребенком. Хотя Денис по-прежнему не мог взять в толк, почем он не дал деру ни когда они покинули воеводины застенки, ни сейчас. Раствориться во многолюдной безысходности умирающего города, когда до тебя никому нет ровным счетом никакого дела, не стоило труда. Но средневековый уголовник шансом этим воспользоваться упорно не собирался. Сейчас тащил Елену Глинскую, усадив на плечи и развлекая ее тем, что подносил то к тянущимся к ним из палисадников веткам черемухи, то к верхним венцам резных наличников ослепших окон. Прошка при этом семенил под его ногами, время от времени одобрительно взлаивая.