И тем не менее это заведение, на перекрестке двух региональных дорог и без указания на часы работы, продолжало тайно оставаться вполне «дееспособным», по-прежнему открытым для посетителей и, по мысли хозяина, будет оставаться таковым вплоть до того самого утра, когда тут появятся металлические шары-бабы для сноса здания. Подвал, кухня, комнаты – все было готово принять кого угодно, и дверь в гостиницу не запиралась ни днем ни ночью. Эти двое промокших под дождем странника были у него, признаться, первыми с…, кто появился у него в доме и кто, как и положено гостям, нуждался в его услугах. Хотя нет: был еще кто-то, один, на одну ночь, вчера? позавчера? неделю назад? Может быть, хозяин уже потерял чувство времени? Или жил теперь уже в другом времени?
Так или иначе: в безвременье или в другом времени: весь первый этаж осветился ярким, при этом теплым светом ламп, над столами, небольшими и длинными, и превратился в зал, не слишком большой, и не слишком маленький, в самый раз, и не слишком сверкающий, с подобающими сумеречными уголками и затененными нишами. А в дополнение к этому полыхал, потрескивал, похрустывал, пощелкивал и гудел уже давно приготовленный огонь в опять же не слишком маленьком и не слишком большом, вполне подходящем по своим размерам камине (летом? камин? ну и что?), и стол, хотя и не из черного дерева и не из мрамора, но и не из фанеры и не из пластмассы, был накрыт, хотя на нем красовался не лиможский фарфор и не хрусталь из…, но и не…: все, как бывает только в старых, очень старых историях. «Только»? Означает ли это: в отличие от жизни? от реальности? Нет! И в жизни случалось, бывало, нечто подобное, время от времени, и как раз в самый нужный момент, и в реальности, и только так жизнь стала в дополнение ко всему прочему происшествием, событием, и действительность происходила в действительности и была самой действительной действительностью. По крайней мере, у меня, пытающегося здесь не столько пересказать историю, сколько предсказать ее, для тех, кого это касается, такие события, как те, что происходили в «Auberge de Dieppe», на протяжении моей жизни, правда, не слишком часто, хотя и не слишком редко – в не такие уж редкие благословенные времена – случались и/или преподносились мне снова и снова, вместе с относящимся к этому, предшествовавшим бедственным эпизодом, без грозы и бури, и точно так же они случались, как я определенно читал, у достаточно многих других предсказывателей, со времен Вольфрама фон Эшенбаха до моего, теперешнего времени, от Мигеля де Сервантеса Сааведры до Льва Толстого и, почему бы и нет, Карла Мая, от Рэймонда Чандлера и Жоржа Сименона до, почему бы и нет, Исабель Альенде, Зейна Грейя и Джерри Коттона.