– Давайте поедем вместе, – предложил он. – Будем друг за другом присматривать.
– Как мило с вашей стороны, – ответила она, бросив смущенный взгляд на портрет мужа.
– Простите, что я это вам говорю, но вы должны решить, хотите ли вы жить, – припомнил он ей ее же слова.
Она улыбнулась, но он видел, что она все еще колеблется.
– Не знаю, – сказала она и развела руками. – Мне надо подумать, Джеремайя. Ведь время до августа еще есть, верно?
«Кстати, о времени, – писал далее Джеремайя. – Если мои друзья из Города праведников не возражают, я хотел бы в заключение прояснить один вопрос. Буду с вами откровенен. Меня удивляет, что, после того как я перевел оговоренную сумму, никто не связался со мной, чтобы проинформировать о том, как продвигается строительство. Коллеги говорили мне, что тоже жертвовали деньги на различные проекты в Святой земле, но никогда не сталкивались ни с чем подобным. Напротив, им постоянно сообщают все подробности о ходе дел. Гробовое молчание с вашей стороны вызывает у меня опасения, чтобы не сказать страх. Может быть, мои деньги до вас не дошли? Или со строительством миквы возникла проблема, которую вы от меня скрываете? Хотелось бы верить, что мои опасения беспочвенны, и я был бы очень рад получить отчет о том, как продвигается строительство. В любом случае я вынужден подчеркнуть, что в данный момент сдача проекта в срок приобрела для меня первостепенное значение. Я сочту недопустимым, если по вине Города праведников сразу две женщины – и та, что была главной любовью всей моей жизни, и та, что вновь пробудила во мне желание жить, – примут меня за болтуна. Надеюсь, что к моему приезду в город миква уже начнет работать, и убедительно прошу моих дорогих друзей не давать мне повода для разочарования».
* * *
– Ты меня разочаровал, приятель, – сказал следователь, встал и обошел вокруг стола.
Наим вздрогнул всем телом.
Следователь сел на стол, близко – очень близко – придвинув колени к лицу Наима. Он смотрел на Наима сверху вниз и, говоря, обдавал его запахом фалафеля.
– Ты что, не понимаешь? Каждый день, который мы тратим на возню с тобой, для тебя это лишний год тюрьмы. – Он неожиданно протянул руку и ласково погладил Наима по щеке.
«С чего это он меня гладит?» – снова вздрогнул тот.
– Мы умеем помогать тем, кто помогает нам, – продолжал следователь. – Но ты упорно держишься за свою нелепую версию, и мы топчемся на месте. Ты меня понимаешь?
Наим кивнул. Следователь снова погладил его по щеке, а затем вдруг схватил за подбородок. Сильно. И уставился на него своими совиными глазами: