Застолье уже начало рассыпаться. В общий гомон врезался высокий женский голос:
Ой, ходила дивчина бережком,
Подгоняла селезня батожком…
Гурт молодиц, толпящихся в сенях, завел самостоятельную песню-шутку:
Ой, болит моя головонька
Та й межи плечами.
Треба мени дохторика
З черными очами.
Ой, не того дохторика,
Що вин дохторуе,
Але того дохторика,
Що гарно цилуе.
Гармонист, решив, что наступило его время, развернул мехи, дохнул басовитыми вздохами, долго бродил вокруг да около, собирая в одно мотивы разных песен. Затем не для танца, а, видимо, просто так, для общего настрою заиграл старинный вальс «Над волнами».
Открыв задвижку трубы, отставив массивную железную заслонку печи, у ее черной пасти топтались два изрядно захмелевших мужичка. Курили, выдыхая клубы дыма, поглощаемые печью. Спорили, беря друг друга за петельки, о своем участии в гражданской войне, никак не могли доискаться до истины.
— Ты удирал от красных?
— Хто, я? Ни в какую!
— А хто ж удирал?
— Бывало, як зарядю свою орудию, як жахну — так все деникинцы рассыпаются, як горобци!
— Ты?..
— Я!
— Ты ж у Деникина служил артиллеристом?
— Ну?
— Чего ж деникинцы рассыпались, як горобци! Рази ж ты по своим жахал?
— Хто, я?
— Ты!
— Так я ж кажу, як зарядю свою орудию, як грымну — они хто куда!
— Хто?
— Деникинцы ж!
— Дак ты у кого служил?
— У своих!
— Ну?
— Кажу, як зарядю орудию…
— Подожди!
— Шо?
— Яку орудию?
— Да свою же!
— Вот матери твоей закавыка. Ты деникинец чи хто?
— А ты?
— Я — ни!
— А я як зарядю, бывало, як стукну!..
И все начинается сначала, как в сказке про белого бычка.
В распахнутое настежь окно ударили перезвончатые цыганские бубны, зачастила серебряными переборами гармошка. Двор жил своей жизнью. По двору тоже ходила зеленая бутыль, носились закуски на плетеных из лозы подносах. Достигнув соответствующей кондиции, двор и в песнях, и в плясках мог с успехом потягаться со светлицей, где проходило главное застолье. У самого окна, что выходит во двор, образовался плотный круг. Под аккомпанемент гармони и бубна четко выстукивали мужские подметки, озорные голоса доносили до слуха окружающих всякую всячину.
Я на бочке сижу,
С бочки капает.
Никто замуж не берет,
Только лапает!
— Вытягай его на середину, нехай покаже, як чапаевцы могут!
— Нехай сперва котовцы покажут!
— Выходи, «Червоный партизан»!
— Ворошиловцы, не подгадь!
— А ну, искровцы. А ну-ну!
И пошли межколхозные соревнования. Слава богу, есть кому с кем состязаться. Уже до десятка колхозов в Новоспасовке оформилось. Да еще в запасе колхоза на два индивидуалов остается.
Разбитная бабенка, потуже затянув косынку, скрестя руки на груди, выметнулась в круг.