– Всем оставаться на местах! – заорал один из них. Напрасно заорал, да. Вета даже при желании не смогла бы сдвинуться с места – настолько была напугана. Так что когда ее скрутили и потащили вниз по лестнице, она даже не попыталась встать на ноги. Да что там… Она не сумела даже спросить, кто эти люди, и чего им надо. Вета думала лишь об одном, что еще немного, и она просто обмочится от страха. Может быть, остатки ее сил уходили как раз на то, чтобы этого не допустить. И не напрасно. Старания Веты принесли свой результат. Когда ее бесцеремонно втащили в огромный отцовский кабинет, занимающий едва ли не половину западного крыла дома, она, по крайней мере, смогла сохранить достоинство.
– Папа! Папочка, – всхлипнула Ветка, рванув к нему со всех ног в поисках защиты и утешения. Но вместо этого получила лишь злую жесткую отповедь:
– Сядь, дура! Угомонись!
Вета столбом застыла посреди комнаты. Открыла рот. Сердце бешено колотилось в горле, отчего ее все сильнее мутило. Казалось, еще немного, и она просто выблюет это самое сердце. Под ноги чужим безучастным к ней людям в масках.
– Сядь возле матери, – спокойно заметил один из них.
Возле матери? Вета, как зачарованная, обвела взглядом комнату. И, наконец, ее заметив, на негнущихся ногах дошла до дивана. Упала рядом, как подкошенная.
– Ч-что происходит? К-кто это? – запинаясь, тихонько поинтересовалась Вета.
– Кто-кто! Менты. Ты что, совсем ослепла?!
– Менты? В смысле милиция? – Ветка сглотнула. – А что им от нас нужно?
– Козел отпущения им нужен! А я говорила-а-а-а, Юра! Я предупреждала-а-а-а, – завыла в голос.
– Заткнись! И возьми, наконец, себя в руки! – рявкнул отец.
Даже сейчас, в этой страшной ситуации, они ругались. Вета закрыла глаза. Как делала в детстве, когда не хотела этого ни видеть, ни слышать. Она представила, что сидит на высоком берегу и наблюдает за жирными отъевшимися за лето чайками. А ее разгоряченное на солнце лицо обдувает прохладный бриз, и он же роняет на щеки соль.
Вета научилась медитировать задолго до того, как это стало мейнстримом. Сильно задолго до…
Сколько продолжался обыск? Вета не смогла бы ответить. Но когда она открыла глаза, в комнате уже не было посторонних. Отец стоял у бара и глушил коньяк прямо из горлышка бутылки. Мать меряла шагами комнату.
– Поверить не могу, что ты пьешь!
– А что мне делать?
– Что угодно! Бить тревогу, звонить адвокатам! Ты понимаешь, что тебя подведут под статью с конфискацией?!
– Это единственное, что тебя волнует? – хмыкнул Юрий Борисович.
– Еще бы! Сколько раз тебе говорили переписать часть имущества на меня?! Сколько раз, а? Но ты ж никого не слушал! Боялся, что я захапаю все себе при разводе. А теперь что? Я тебе скажу! Мы пойдем по миру! Вета, скажи папе спасибо!