Обретение надежды (Герчик) - страница 236

— Спасибо, — сказала она. — Честно говоря, я ничего иного от тебя не ждала. Посмотри его утром, не надо, чтобы он болтался по вашему институту, на него это тяжело действует. Боюсь, он догадывается, какой ему поставили диагноз, это свинство — давать больным такие направления. Понимаешь, он притворяется бодрым, а в глазах у него — страх. Жуткий страх, словно он уже умирает.

— Мнительный он, вот беда, да и нервы подрасшатаны. Гетто, война — это на всю жизнь, от этого не избавишься. — Сухоруков помолчал, сунул окурок в пепельницу. — Ты плохо выглядишь.

— Трудно дались последние сутки. Надо держаться, а это трудно.

— Ты… Ты его очень любишь? — спросил он и тут же пожалел об этом, заметив, как у Светланы потемнели глаза.

— Не надо, Андрей, — попросила она и встала. — Спасибо, пойду.

Он тоже встал.

— Прости меня, я здорово перед тобой виноват.

Светлана надела плащ.

— Тебе не в чем себя винить, Андрей. Будь здоров. Ради бога, будь здоров, мне больше не на кого надеяться.

— Проводить тебя?

— Не надо.

Дверь захлопнулась, простучали по лестнице каблучки — ушла. Сухоруков вернулся, смял листок с корявыми буквами предполагаемого диагноза. Нужно обязательно сказать Николаю Александровичу, он им головы поотрывает. Конспираторы несчастные, какой дурак теперь не знает, что обозначают буквы «Cr.». Попадут на такого неврастеника, как Димка, наложит на себя от страха руки, а на вскрытии выяснится — зря. Опять уголовное дело заводить?..

«Хоть бы Нина пришла, — устало подумал он. — Что за народ — женщины: необходима — нету, видеть не хочешь — тут как тут…»

Минаева пришла вечером, когда Сухоруков уже перестал ее ждать.

— Кошмар, — сказала она, сбросив ему на руки плащ и оставшись в длинном серебристом платье, — в парикмахерских такие очереди — не протолкаться. Три часа на прическу. Скажите, доктор, когда бедной женщине заниматься наукой, если ей еще не восемьдесят лет и хочется быть красивой?! Ну, ладно, хватит киснуть в этой берлоге, мхом обрастете. Вечер такой чудный, вина хочется, музыки, улыбок… Опостылели кислые физиономии. Пошли кутить! — Она повернулась на каблучках, обдав его тонким запахом духов. — Я тебе нравлюсь?

— Очень, — пробормотал Андрей, глядя в ее блестящие, подтянутые к вискам глаза с радужными точками у зрачков и длинными подклеенными ресницами, на копну золотистых волос, уложенную в затейливую прическу, на свежее, румяное от возбуждения лицо. — Что наши халаты делают с женщинами… Гусыни… А ты — красавица, ты настоящая красавица, честное слово!

— Спасибо, — церемонно присела Нина. — Без халата ты меня оценил. Бедный док, представляю, что бы ты сказал, увидев меня без платья…