Домой вернулись, полные надежд: поиск обещал много интересного. Но пока писали докладные, составляли проекты и заявки на оборудование, дальнейшая разработка темы была признана нецелесообразной: гибель больных скомпрометировала идею.
Исследование, не включенное в план научных работ института, проводить трудно. Мало сказать трудно — почти невозможно. Нет денег. Нет приборов, оборудования, помещения, штатных сотрудников. Ничего, кроме энтузиазма. А на одном энтузиазме, как известно, далеко не уедешь.
Николай Александрович верил, что неудачи Арденне связаны с высокими режимами, а не с тем, что ложен сам замысел. Нужно продолжать эксперименты: ведь первые результаты были чрезвычайно интересными. К тому же поначалу Арденне брал больных заведомо безнадежных, неизлечимых, чье здоровье уже было вконец подорвано. Может, возьми он больных покрепче, не столь запущенных, все было бы иначе…
Ознакомившись со всеми материалами, директор распорядился выделить Заикину пустовавшую комнатку в подвале. Трубы с горячей и холодной водой туда были подведены. Больше ничего не было. Пусто, хоть шаром покати. И дать Николай Александрович ничего не мог: во всем, что касалось финансовой дисциплины, он был щепетилен и строг.
После работы Заикин, Басов и Восковцев собирались в этой комнатке и устраивали соревнования по художественному свисту. Заикин оптимистически насвистывал: «Тореадор, смелее в бой!» Более осторожный Алик Восковцев: «Возможно, что он замечательный парень…» Ну, а доктор Басов — белорусскую народную: «Няма хлеба, няма солi, як тут быць…» Получилось довольно симпатичное трио, лаборантки из соседних лабораторий прибегали послушать.
Затем Заикин раздобыл ту злосчастную ванну. Свистеть стало как-то неудобно.
Пожертвовав еще пятеркой, экспериментаторы уговорили институтского сантехника подсоединить ванну к стоку и поставить смеситель.
— Купайтесь на здоровьечко! — насмешливо пробасил мастер, с шумом пустив воду и старательно припрятывая калым.
Теперь весь институт — врачи, сестры, санитарки — ловили троицу в коридорах и ядовито интересовались, когда можно принять ванну. На них рисовали карикатуры в стенгазете. Сочиняли анекдоты и частушки. Они стоически терпели или хохотали вместе со всеми.
Нужен был гидравлический подъемник — стол, на который в строго горизонтальном положении укладывался больной (под «больным» на обозримый период времени подразумевалась собака). Малейшая неровность грозила неприятностями. В институтской мастерской посмотрели чертеж Заикина — и, скрепя сердце, отказались от работы и гонорара.