— Поезжайте на автозавод, — сказал Николай Александрович, узнав, что работа зашла в тупик. — Я туда позвоню.
Секретарь парткома попросил чертеж.
— Постараемся сделать.
Через неделю приехали трое инженеров, установили стол, опробовали гидравлику.
— Подходит?
— Отлично, — пробормотал Заикин, рассчитывавший получить стол, дай бог, через полгода. — Спасибо.
— Приходите в любое время, чем сможем, — поможем.
Этот эпизод натолкнул Алика Восковцева на гениальную мысль. Им нужно было шесть термометров, чтобы одновременно измерять температуру шести участков тела. Термометры, которые Алик раздобыл через какого-то таинственного друга на складе учебных пособий, врали как сивый мерин. По их показателям у Заикина температура была 43,6 градуса, у самого Алика — 42,4, а у Якова Ефимовича — 32,1. Алик перебрал термометры по косточкам, но от этого они только стали врать еще забористей. Он плевался, стучал кулаком по голове и по железным коробкам, и наконец его осенило.
— Братцы, — сказал он, — стыд не дым, глаза не выест, побираться, так до конца. Пошли в институт тепло- и массообмена.
Заместитель директора по науке, к которому они обратились, собрал у себя в кабинете группу молодых пижонистых ребят.
— Допустимые отклонения? — спросил бородач в свитере и потертых джинсах.
— Одна десятая градуса, — отчаянно сказал Алик: даже за три десятых он был готов поклониться им в ножки.
Пижоны расхохотались. Усмехнулся и зам, показав хорошие стальные зубы.
— Послушайте, не разыгрывайте нас. Что вы собираетесь измерять? Температуру звезд, ледников, мухи дрозофиллы?
— Мы из онкологии, — сказал Заикин. Смех замер. — Нас действительно устроят термометры с отклонениями до одной десятой.
— Хотя, конечно, лучше до одной сотой, — вмешался Алик, оценив ситуацию.
— Хорошо, получите до сотых, — пообещал бородач. — Датчики, небось, тоже нужны?
— Еще бы, — горестно скривился Алик. — Мы — бедные, нам все нужно. Тема-то неплановая.
Вскоре они помогали бородачу и его друзьям монтировать стенд с термометрами и датчиками.
— Если что понадобится, звоните.
— Братцы, держите меня, а то я упаду, — простонал Заикин, когда за ними закрылась дверь. — Так в жизни не бывает, это какая-то сплошная фантастика и лакировка действительности.
— Нет, — покачал головой Яков Ефимович, — это — рак. Ты говоришь, что ты из онкологии, и люди готовы отдать тебе не какие-то термометры — последнюю рубаху.
Постепенно, с миру по нитке, они натаскали полную комнату всевозможного оборудования. По вечерам Заикин и Восковцев превращались в слесарей: пилили, сверлили, сваривали, громыхали железом. Басов, покуривая, давал «ценные руководящие указания»: он гвоздя в стену вбить не мог и использовался в основном в качестве тягловой силы.