Таиса Сергеевна, старшая сестра радиохирургии, познакомила Таню с ее новыми обязанностями. Обязанности были несложные: мыть, убирать, чистить, протирать пыль. Таня получила ведро, щетку, тряпку, надела до желтизны застиранный халат, повязала волосы косынкой и приступила к работе.
Она мыла длинный коридор, как пол на даче: часто меняя грязную воду, туго выкручивая тряпку, старательно протирая скользкий линолеум. Он светлел, становился глянцевитым, но у Тани уже немели от усталости руки и разламывалась поясница, а позади лежала все та же нетронутая пустыня коридора, и маленький вымытый кусочек казался жалким оазисом на самом ее краю.
— Не так, — сказала санитарка тетя Надя, которой понравилась старательность новенькой, — так ты его и до вечера не вымоешь, будь он неладен. Вот так. — Она взяла тряпку, намотала на щетку, окунула в ведро и размазала воду на добром десятке квадратных метров. — А теперь выкрути — и затри.
Таня благодарно кивнула тете Наде и заелозила намотанной на щетку тряпкой. «Осваиваю передовые методы труда, — насмешливо подумала она. — Высокая производительность, плюс не надо гнуться в три погибели, а то я уже боялась, что согнусь, а разогнуться не сумею. А все-таки ручная работа качественней: тот кусочек я вымыла чище».
К обеду она уже еле держалась на ногах. От воды и тяжелой жесткой тряпки руки распухли и покраснели, как гусиные лапы, густой и резкий больничный запах плотным комом стоял в горле. У Тани было ощущение, что вся она пропиталась этим запахом и грязью, и она с радостью думала о том, как вечером вернется домой, станет под горячий душ и будет долго-долго оттираться жесткой мочалкой, а потом заберется в чистую постель и уснет, словно в колодец провалится. Она несколько раз подходила к палате Виктора, — он уже вернулся из радиологии в свою старую палату, — видела его в коридоре, возле курилки, но не решалась подойти — грязная, потная, в противном застиранном халате и промокших туфлях — лучше сквозь землю провалиться.