Меня мучила жажда. Спрыгнув с трейлера, я набила рот снегом. Он обжег мне язык, и я его выплюнула.
Из трейлера все еще доносился какой-то шум. Я вспомнила про ежа. Может быть, он сбежал из коробки? Дверь по-прежнему была заперта, так что я соскребла с окна лед и, вглядевшись в пятачок чистого стекла, увидела, как раскачивается туда-сюда одно из дядиных твидовых пальто. Еще немного расчистив стекло, я отступила от окна. И увидела ладонь.
Ладонь принадлежала Билли. Он висел на потолке, не касаясь ногами пола. Раскачивался туда-сюда, туда-сюда.
— Билли! — Я стала колотить кулаками в окно. — Билли!!!
Я огляделась, ища, чем бы разбить стекло. Меня трясло. Но ничего не было. Ничего.
А потом из-за трейлера опрометью выбежала мама с молотком. Она дернула за дверную ручку.
— Заперто! — крикнула я, но она уже бежала к окну.
— Отойди! — Мама ударила молотком в окно. Разбила первый слой стекла, потом второй, пока дыра не увеличилась настолько, чтобы в нее можно было пролезть, и стала протискиваться сквозь острые края, раня себе ладони и лицо. Подтянувшись на руках, она забралась внутрь, встала и перерезала веревку. Билли рухнул на пол.
— Я позвоню в скорую! — крикнула я.
— Они не приедут в снегопад.
Я позвонила Ширли, но ее телефон сразу переключился на автоответчик.
— Не входи, — сказала мама.
— Он жив?
— Оклемается.
— Не ври.
Я наполовину влезла в окно, но мама вытолкнула меня наружу. Я повторила попытку, но на этот раз она схватила меня за ладони и сжала их, пока к ним не вернулась чувствительность. Нас обеих трясло. Она смотрела на меня, закусив верхнюю губу. Подбородок у нее дрожал.
— Я сказала, не входи.
И я осталась снаружи.
Я ходила кругами. Джейкоб наскакивал на меня с визгом. Понял: что-то случилось. Я не могла стоять на месте и не могла думать. Думай. Я посмотрела в поля и бросилась бежать.
* * *
Рассерженная Ширли отодвинула засов паба.
— Билли! — в истерике тараторила я. — Он повесился! Он умирает. Он умер.
Мы с Ширли и Марком бросились назад через поля. Ширли задавала вопросы, но я не могла на них ответить.
— Но скорая не доберется сюда по сугробам, — повторяла она.
— Я знаю, я знаю, я знаю, — повторяла я.
Дверь трейлера была открыта. Когда мы ворвались внутрь, мама усаживала Билли в кресло.
— Иисус, Мария и Иосиф! — прохрипел он. — Что вы здесь делаете?
— Живой! — Я потянулась его обнять, но он отмахнулся.
— А что мне сделается? — ответил он, глядя мимо меня на Марка и Ширли. — Отлично выглядите, ребята.
Ширли была в ночной рубашке, а Марк — в трусах и куртке. Оба смотрели на осколки стекла на земле, веревку на полу и борозды у дяди на шее. Он поднял воротник пиджака, чтобы их прикрыть. — Не буду вам мешать, — пробормотала мама и, протиснувшись мимо Ширли, вышла из трейлера.