* * *
Два дня я провела дома, одевая маму, кормя ее и укладывая спать. Билли ворвался в заднюю дверь, когда я сажала ее на унитаз. Увидев, как я держу ее за талию, сражаясь с молнией на ее джинсах, он схватил ключи от машины.
— Поехали, — крикнул он. — Больше так продолжаться не может.
* * *
Следующие тринадцать часов мы провели в приемном отделении, дожидаясь консультации врача. Дежурная медсестра нервничала, пока мы не сообщили, что уже были в больнице и ее выписали.
Мама смотрела в пустоту, пока врач скороговоркой оглашал нам список вариантов, большинство из которых для человека в ее состоянии никак не годились. Самым диким его предложением была тренировка осознанности. Мы с Билли переглянулись.
— К сожалению, больным без индивидуальной медицинской страховки ждать очереди на стационарное лечение приходится долго до безумия. — Последнее слово он произнес без всякой иронии.
— А если у нее будет страховка? Что, если я застрахую ее прямо сейчас?
— Ну, никаких гарантий нет, но шансы на выздоровление определенно возрастут.
— Предоставьте это мне. — Билли пожал врачу руку, словно продал ему стадо коров.
Дяде позвонили: место для мамы появилось. Билли реагировал так, будто ему удалось в последнюю минуту забронировать номер в отеле.
— Отлично, хорошо. Огромное спасибо. Спасибо.
Он показал мне большой палец.
Мамины сумки я уже собрала. Этого звонка мы ждали дни напролет. Каждый раз, как Билли подходил к задней двери, мне приходилось сдерживаться, чтобы не выбежать ему навстречу и не начать умолять, чтобы он позвонил им еще раз.
Билли повесил трубку.
— Дебс, я ее отвезу. Тебе ехать не обязательно. Я сам справлюсь.
— Я хочу увидеть, что это за место.
Он вздохнул:
— Ладно.
В машине я постоянно открывала и закрывала глаза, чтобы убедиться, что не сплю. Желудок сжался в кулак, словно пытаясь вцепиться в реальность. Стоило закрыть глаза, я оказывалась дома, где пахло коровьим говном и бубнило говнорадио. Стоило их открыть, и дождь коверкал город за окном. Мимо пролетел Хьюстонский вокзал. Гордая, что его узнала, я ухватилась за него, как за веху собственной нормальности.
* * *
Все знают клинику Святого Патрика. Сюда приходят сдаваться алкоголики и анорексики. Я думала, что она находится в пригороде, но здание красного кирпича стоит ровнехонько посреди Дублина.
— Это Джонатан Свифт придумал, — сказала я, когда дядя остановил машину.
— Что?
— Я про это заведение. Он завещал деньги на строительство.
— Это мужик, который написал «Путешествия Гулливера»?
— Да, а еще «Скромное предложение», в котором предлагал есть детей.