— Я на него не бросалась.
— Как, в таком случае, ты это назовешь?
— Мы просто поцеловались.
— Черта с два. Дебби, я просто пытаюсь тебе помочь.
— Помочь с чем? Я уже не ребенок.
— Ошибаешься! Ты самый настоящий ребенок, у тебя вся жизнь впереди.
— И что теперь, на задних лапках перед тобой ходить? После каждого жизненного урока повторять: «Спасибо, дядя Билли, я хочу быть как ты, когда вырасту»?
— Дебс, ты не станешь такой, как я, — сказал Билли, поворачивая назад, в сторону паба. — Ты копия своей матери.
Возвращаясь домой с пробежки, я наступила на острую грань решетки над ямой возле входа на пастбище. Мозоль на пятке горела огнем еще до моего выхода из дома. Мне нравилось раздражать ее, разгоняясь все быстрее и быстрее. Я вытерла пот со лба. Кончики пальцев соскребли с кожи соленую корку. Из-за мозоли я еле доковыляла до дома за стаканом воды. Открывая дверь, я заглянула в телефон, чтобы узнать, какое расстояние пробежала. Тринадцать километров. «Неплохо, — подумала я. — Я довольна».
— Здорово, Дебби!
— Господи!
Посреди кухни стоял Марк Кэссиди в одних трусах.
— Как делишки? — спросил он, натягивая через голову футболку.
— Что ты здесь делаешь?
— Помогал Билли с дойкой. Как делишки? — повторил он.
— Отлично, — сказала я. — Сам-то как? Как Дервла?
— Отлично, — сказал он.
Дервла — его девушка. Мы оба удивились, что я о ней спросила.
— Билли еще в доильном зале?
— Ага, должен быть на последнем ряду. Мне пришлось уйти пораньше. У нас игра.
— Ясно, — сказала я. — Желаю удачи.
Спускаясь по лестнице в доильный зал, я слышала, как Билли хлещет корову обрезком пластиковой трубы.
— Шевели... булками... чумазая... уродина!
Корова отказывалась подходить к первому кормораздатчику. Она до смерти напуталась, ее парализовало от страха. Билли все лупил ее, и она пыталась лягнуть его задней ногой — не то в знак протеста, не то от безысходности. Это была первотелка, с хвоста у нее еще свисала плацента, раскачиваясь из стороны в сторону при каждом брыкании. Все ее тело дрожало, и наконец, когда Билли остановился, чтобы перевести дух, она грациозно шагнула вперед и встала там, где надо.
— Почему Марк Кэссиди у нас в кухне? — спросила я.
— Он мне помогал.
— Почему ты не позвонил мне?
— Потому что тебя вечно нет дома, когда ты нужна. Я тебя везде ищу>, чтоб ты мне подсобила, а ты черт-те где, бегаешь по дорогам. А он предложил помочь. Мне что, надо было отказаться?
Дядя включил первую доилку в ряду самых смирных коров. С привычным перестуком четыре насадки-щупальца принялись качать молоко из каждого соска. Его ручейки сливались в единую реку. Интересно, понимают ли коровы, сколько мы у них отнимаем.