* * *
Сидя в четырех стенах, мама страдала. Для восстановления ей требовались свежий воздух и контакт с природой. Обычно она сразу после пробуждения, прямо в пижаме, выходит во двор. Потом встает босыми ногами на траву, закрывает глаза и дышит. Это называется заземление. Мы с Билли согласились, что это лучше, чем позволять ей обжигаться в зарослях крапивы. Когда начался снег, она упрямо не желала отказываться от своего утреннего ритуала и расчищала снег со своего участка травы. А потом подхватила грипп и сдалась.
* * *
Попасть на свои консультации в городе мама не могла. Видимо, психиатра достали ее бесконечные звонки, потому что он посоветовал ей местную психотерапевтку. Совсем местную. Она живет через дорогу от нас.
— Одри Кин? — нахмурился Билли. — Одри Кин — мозгоправка?
— Да, психотерапевт, — сказала мама.
— Моя старая учительница фортепьяно Одри Кин? — спросила я.
— Да, — повторила мама. — И, судя по всему, она свое дело знает.
— О господи. Мейв, ты не сможешь ходить к Одри Кин, — вздохнул Билли. — Это слишком близко к дому.
— Билли, я нездорова. Мне надо с кем-то поговорить.
— Ну так поговори со своей дочерью.
Я зыркнула на Билли.
— Одри была так добра, что скостила гонорар, — сказала мама. — Она просит всего полсотни.
— Полсотни евро! — воскликнул Билли. — Сколько шкаликов вина ты можешь на это купить?
— Это минимальная ставка.
— Значит, по-твоему, я должен отстегнуть тебе полсотни из своих денег, чтобы ты пошла и вывернула душу нашей соседке. А мне с этого какая выгода?
— Билли, пожалуйста.
Заставив ее еще немного попотеть, он оставил на кухонном столе пятьдесят евро и ушел на дойку.
Мама приняла душ, потом уложила волосы феном. Я впервые с самых поминок увидела ее при макияже.
— Хорошо выглядишь, — сказала я.
— Спасибо. — Она улыбнулась и тут же прикрыла рот, стесняясь своих зубов. — До скорого.
— Удачи.
* * *
Три часа спустя я сидела в кресле и ждала, когда она придет домой. Она открыла дверь и при виде меня вздрогнула.
— Господи.
— Извини, — сказала я.
— Все в порядке, просто не ожидала тебя увидеть.
— Как все прошло?
— Отлично. — Она плюхнулась на диван. — Приятно было поболтать с кем-то, кроме голосов в моей голове, если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — сказала я. — Она заставляла тебя играть на фортепьяно?
— Ха-ха, нет.
— Знаешь, что мне больше всего нравилось на уроках фортепьяно?
— Что?
— Ходить в туалет. У Одри Кин потрясающий туалет, я таких больше не видела. Просто волшебный. Я отпрашивалась по два раза за занятие. Горящие свечи. Расслабляющая музыка. Набор одинаковых полотенец. Чистое блаженство.