Путешествие в осенне-зимний сезон не было приятным. Все время была плохая погода – дожди, бури, ветры, холод. Но Игнатьев стремился посмотреть все. «Не могу отвыкнуть от исполнительности маршрута, – писал он родителям. – Мне все кажется, что я обязан там-то быть и то-то посмотреть, тому-то выучиться и проч. Ездить для удовольствия… решительно не умею. Мне всегда и везде кажется непростительным просидеть полчаса без дела и без цели, а потому за неимением служебного занятия стараюсь не терять времени, чтобы с наибольшей пользой для собственного образования с тем только, чтоб впредь быть более полезным службе царской, употребить данное мне свободное время»[45].
Большое впечатление произвело на Игнатьева посещение Праги (где он встречался с лидерами чешского национально-освободительного движения Ф. Палацким и Ф. Ригером), славянских земель в Австрии, Святых мест в Палестине. 28 декабря он пишет родителям из Александрии: «До последнего путешествия я не постигал значения православия и славянизма в политическом положении Турции и Австрии, ни того магического влияния, которое имеет Россия на соверующие ей племена на Востоке. Я думал, что во всяком случае ежели влияние это существовало до минувшей Восточной войны, то ныне оно исчезло вследствие неудачного исхода военных действий и мирных переговоров, уступки неприкосновенной доселе земли русской и западных происков. Радостно убедился я теперь, что значение нашего любезного отечества не умалилось в глазах восточных народов от минувшей войны, что России грешно было бы отказаться от влияния, данного ей Богом, на Востоке и не воспользоваться благоприятными обстоятельствами, когда оные наступят, чтобы идти путем, указанным Великою Екатериною. Теперь на будущее время, как и прежде, по мановению русского царя может разлететься вдребезги Турецкое царство, потрясенная до основания ненавистная Австрия, несмотря ни на какую западную помощь»[46].
Конечно, в этих словах Игнатьева есть изрядная доля преувеличений и эмоций. Он слишком поверхностно ознакомился с положением славянских земель в Австрии, чтобы судить о реальном положении вещей, а в балканских провинциях Османской империи вообще не был. Известное влияние на него оказали иллюзии, питаемые в то время лидерами славянских движений в Праге и Вене. Однако мысль о том, что Россия еще не потеряла своего обаяния в глазах славянских народов и должна укреплять позиции в славянских землях, что с помощью славян она может достигнуть былого могущества и повергнуть своих врагов, стала одной из основополагающих идей молодого дипломата. Но пока что главное внимание его занимала Англия. В Египте он видел возвращающиеся из Индии английские войска и со злорадством сообщал родителям, что они изрядно потрепаны. Беспокоило его и намерение Англии заполучить строящийся Суэцкий канал.