Поэтому первоначально российские дипломаты считали, что хатт имеет положительное значение для христиан, поскольку не верили, что такой важный документ может быть составлен с пропагандистскими целями. 26 апреля 1856 г. директор Азиатского департамента МИД Е. П. Ковалевский писал Горчакову о том, что принятие хатта является успехом России, и предлагал для сбора информации о реализации этого указа увеличить состав российских дипломатических представителей на Балканах[232]. В инструкции МИД посланнику в Константинополе А. П. Бутеневу от 14 июля 1856 г. говорилось, что хатт содержит гарантии соблюдения прав человека и будет служить основой «наших действий в защиту христиан»[233]. Однако в инструкции также выражались опасения в том, что хатт может быть и не реализован Портой, «толерантность и равенство останутся иллюзиями», и подчеркивалась особая ответственность российских представителей, которые должны спокойно и твердо добиваться исполнения провозглашенных хаттом реформ в интересах христиан.
Горчаков, на наш взгляд, никогда не питал особых иллюзий в отношении хатта, хотя гласно заявлял о его большом значении. Он прекрасно понимал, что выполнение хатта приведет к созданию национальных автономий и развалу Турции. В отчете МИД за 1857 г. он писал: российские консульства убедились в том, что Россия заботится «не о целости и сохранении Турецкой империи, как это было прежде, но о правах и соблюдении религии единоверного нам населения Турции»[234]. Министр рассматривал хатт как рычаг давления на Порту и не более того, в то время как Европа питала надежды на то, что провозглашенные хаттом реформы объединят разнородное население Османской империи, модернизируют и укрепят ее, спася от развала.
6 октября 1856 г. Горчаков в докладе Александру II предложил незамедлительно учредить российские консульства в Болгарии, Боснии, Герцеговине и Албании с целью контроля за реализацией хатта. Министр подчеркивал, что создание консульств требуется в связи с тем, что хатт нигде не выполняется, православное население «доведено до высшего раздражения». В то же время католики и протестанты находят защиту в консульствах европейских стран, повсеместно учрежденных в крупных административных и торговых центрах. В особенности необходимо создание консульств, считал Горчаков, там, «где еще не видели русского консульского флага»[235].
Помимо контроля за реализацией хатта консулам вменялось в обязанность сообщать в центр все сведения о политических настроениях населения, протестных движениях и, если возможно, улаживать конфликты христиан с властями. Россия опасалась широкого развития повстанческого движения (а христианские провинции, в особенности Босния и Герцеговина, отчасти Болгария, не раз становились ареной народных выступлений против действий османских властей и фанатизма мусульманского населения). Христиане обращались за помощью не только к России, но и к Австрии, непосредственно граничащей с османскими провинциями. Петербург боялся усиления австрийской политической и церковной экспансии. Католицизм усиливался, ибо османские власти не желали ссориться с католической церковью и преследовали главным образом православное население. Каждое мало-мальски серьезное протестное движение христиан могло вызвать вмешательство, с одной стороны, Австрии, с другой – Сербии и Черногории, а это уже грозило общебалканским конфликтом и возможным участием в нем России, чего больше всего опасался Горчаков.