— Вон там, под мойкой. — Несмотря на все старания Розлин, ее голос прозвучал хрипло.
Она так сильно жаждала его прикосновения, что на несколько мгновений это желание вытеснило из ее сознания все мысли. Я хочу этого ребенка, потому что он от Стюарта, вдруг осознала она.
— Спасибо. Хорошо, что это не чашка из любимого маминого сервиза, — сказал он.
— Да.
Слова ничего не значили. Они лишь прикрывали истинные ощущения. Какая-то часть ее души желала вернуть прошлое, но другая не хотела довольствоваться дружескими отношениями. Розлин поняла, что ей нужно гораздо большее, и испугалась.
— Ну вот, вроде все осколки собрал.
Стюарт неожиданно выпрямился, и она покраснела. Не очень-то приятно оказаться застигнутой глазеющей на мускулистый мужской зад, обтянутый джинсами.
— Женщины тоже иногда смотрят, — промямлила она, оправдываясь, и тут же ужаснулась, поняв, что выдала себя.
— А я разве возражал? — Стюарт примирительно развел руками. — Я всегда выступал за равноправие женщин.
— Ты что, смеешься надо мной?
Чему она удивляется? Ему не занимать самоуверенности, и он прекрасно сознает, что наделен красивым телом и сексапильностью.
— Удивительно, что я вообще способен смеяться. Это чудо, которое способна сотворить только ты, Розлин. Спасибо тебе.
Неподдельная теплота в его голосе была, конечно, приятна Розлин, но она бы предпочла, чтобы Стюарт видел в ней женщину, а не какого-то клоуна, даже «особенного».
— Чем благодарить, лучше накорми меня, — буркнула она.
— Да, конечно, прости.
Тарелка Стюарта опустела лишь наполовину, когда он отложил вилку и нож, подпер подбородок руками и стал смотреть, как Розлин уплетает завтрак, стараясь не замечать его насмешливого взгляда. Наконец она вздохнула и отодвинула пустую тарелку.
— Ты отличный повар.
— У меня был хороший учитель.
— Спасибо. — Розлин приняла комплимент, но при этом не без сарказма заметила: — Но теперь я жалею, что согласилась давать тебе уроки. Ты ведь осваивал кулинарное мастерство только для того, чтобы быть привлекательнее для женщин.
— Между прочим, это отлично сработало.
— Да, ты об этом говорил, — нехотя призналась Розлин.
— Тогда я был молод, а для парней в определенном возрасте быть «привлекательным для женщин», как ты выразилась, очень важно.
— Ты хочешь сказать, что с возрастом это проходит? — поддела она его.
— Откуда такой цинизм?
— У меня есть на то причины.
Эта фраза тут же испортила Стюарту настроение, и он прямо на глазах превратился в человека, на плечах которого лежит непомерная тяжесть. У Розлин защемило сердце. Если бы Стюарт ее любил, то будущий ребенок и все, что с ним связано, был бы для него не бременем, а радостью.