— Подай отцу ритуальный нож! — тихонько подсказал он мне, протягивая нож Гибу.
Я быстро взял нож с алтаря и, под недовольным взглядом Красного Листа, протянул его отцу. Протягивая ему нож, я посмотрел ему в лицо и поразился, насколько оно было серьезно и сосредоточено.
Шаман опять что-то забормотал, но я, уже наученный опытом, отвлекаться от происходящего действия не стал, хотя очень хотелось прикинуть, как мастера, ну, или мастер, смогли заточить камень до такой степени, что им можно что-то резать?
Я стоял, глядя прямо перед собой, а потому хорошо видел, как менялось лицо отца. По мере бормотания шамана, когда его голос становился все строже, резче и громче, лицо отца потихоньку расслаблялось, лоб, изборожденный морщинами — разглаживался, а в глазах появилась искорка радости.
Ну, конечно, ведь он ждал этого момента больше двадцати лет, и вот, наконец, дождался, хотя уже и не верил!
— Чаши! — вдруг услышал я сквозь невнятное бормотание Красного Листа.
Кстати, как я ни прислушивался, кроме команд, отдаваемых нам, я в его бормотании по-прежнему не понимал вообще ни одного слова! Это что, какой-то тайный язык?
Не поняв, что от нас хочет шаман, я покосился на, стоящего рядом Блеза и увидел, что он просто вытянул вперед руку с чашей. Я последовал его примеру.
Отец и Гиб, вытянув свои руки так, чтобы их запястья оказались над чашей, резко провели ножом и в чаши сначала закапала, а потом и полилась их кровь, под непрерывное бормотание Красного Листа. Через какое-то время, к моему удивлению, кровь перестала течь, и мужчины убрали руки от чаш. Если меня не обманули мои глаза, то на руке отца не осталось даже шрама!
— Давайте чаши! — последовал новый приказ, и я собрался отнести ее шаману, когда заметил, что тот стоит позади алтаря, вытянув руки так, что кисти рук находятся перед алтарем, и Блез вложил свою чашу в левую руку шамана. Я не удержался и заглянул в свою чашу, перед тем как вложить ее в правую руку.
В чаше была кровь… Хотя, а что я там хотел увидеть?
Взяв обе чаши, Красный Лист поднял их над алтарем и стал одновременно сливать кровь из обеих чаш в большую чашу, стоящую на вершине алтаря, не переставая что-то бубнить.
Когда последняя капля крови упала в большую чашу, Красный Лист прекратил бубнеж и, аккуратно отложив наши чаши куда-то за алтарь, обеими руками поднял большую чашу.
— Пусть духи предков примут этот залог соединения крови орка и человека, в знак того, что отныне они — братья! — торжественным голосом провозгласил шаман.
«Интересно, а что он теперь будет делать с кровью?» — полюбопытствовал я про себя. Но не успел я выдвинуть хоть какое-то предположение, как над чашей взвился небольшой, почти прозрачный дымок, который очень быстро стал густым и набрал цвет. Цвет, кстати, был серым, что меня не удивило, так как, вообще, все это помещение было выдержано в серых тонах.