Ужинал король обычно в десять часов. При этом за его столом собиралось много людей – все принцы и принцессы, придворные дамы и кавалеры. Откушав, король вставал из-за стола, остальные тоже немедленно поднимались; король кланялся дамам и удалялся в спальню, приближенные за ним следовали – и повторялась та же церемония, что при вставании, только в обратном порядке. Это был лучший час, чтобы замолвить перед королем словечко о своей нужде. В полночь все посторонние покидали спальню, дофин подавал королю нагретую ночную рубашку и тоже уходил. Когда Людовик ложился в постель, наставало время врачу его осматривать. Здоровьем Людовик был крепок, а тогдашняя медицина мало что могла и во многих случаях скорее вредила. Но от одного достаточно серьезного недомогания придворный врач все-таки Людовика излечил. В 1686 году у короля образовалась фистула в прямой кишке; лечить ее надо было хирургическим путем. Королевский хирург Феликс (кстати, один из ближайших друзей Расина и Буало) обошел парижские больницы, выискивая больных с подобным недугом и отрабатывая на них технику предстоящей операции, чтобы она прошла как можно быстрее и безболезненнее – ведь настоящей анестезии еще не было. Наконец он оперировал августейшего пациента. Все прошло как нельзя лучше, король перенес эту пытку очень мужественно и терпеливо, и на следующий день, еще лежа в постели, принимал послов и занимался неотложными делами.
Все же случались и у короля мелкие хвори, и бессонница иной раз его посещала. Тогда он искал успокоения в чтении вслух; при дворе специально существовали должности королевских чтецов. Но Людовик нередко призывал к себе Расина, находя удовольствие не только в его чтении (этим даром он славился), но и в его комментариях. Луи Расин пишет: «Король любил слушать его чтение и находил, что он на редкость хорошо умеет доносить красоты сочинения, которое читает. Во время одного своего недомогания король попросил его найти какую-нибудь интересную книгу; мой отец предложил ему "Жизнеописания" Плутарха. "Но ведь это на старофранцузском"[89], – возразил король. Мой отец ответил, что постарается при чтении заменять старинные обороты речи и ставить современные слова на место тех, что вышли из употребления со времен Амио. Король согласился на такое чтение; и тот, кому была оказана эта честь, сумел удачно изменить при чтении все, что могло бы из-за устаревшего языка смутить слушателя; король внимал чтению с удовольствием и, казалось, оценил все красоты Плутарха; но та честь, которой удостоился чтец со стороны, навлекла на него досадливый ропот чтецов по должности».