По всей видимости, они много в том преуспели. В августе 1687 года Расин писал Буало: «Я имел честь видеться с госпожой де Ментенон, провел с ней весь остаток дня после обеда, и она даже призналась мне, что это время пролетело для нее незаметно. Она все та же, какой вы ее видели: исполнена остроумия, рассудительности, благочестия и очень добра к нам…» А Буало ему отвечал: «Вы хорошо делаете, что крепите отношения с госпожой де Ментенон. Никто и никогда не был так, как она, достоин того положения, которое она занимает; ее добродетель – единственная, в которой я до сих пор не заметил изъянов. То, что она так высоко вас ценит, свидетельствует о ее хорошем вкусе…» Нередко зимними вечерами, когда не находилось спешных государственных дел, король призывал в покои госпожи де Ментенон Расина, который помогал царственной чете коротать время.
Когда госпожа де Ментенон оказала Буало важную услугу – помогла его брату получить желанное место каноника, – Расин, сообщая другу эту приятную новость, добавил: «Госпожа де Ментенон… несомненно заслуживает от вас каких-то изъявлений признательности или хотя бы хвалебного упоминания о ней, которое выделило бы ее среди представительниц ее пола; ведь она и в самом деле выделяется среди них во всех отношениях». Дело в том, что Буало в то время сочинял свою X Сатиру, на манер. Ювенала – против женщин вообще, против их ветрености, легкомыслия и порочности. Но совету Расина он внял и в своей сатире посвятил госпоже де Ментенон строки о некоей особе, которая «мила и Господу, и свету», «скромна в величии и в счастии мудра», и страждет, подобно Эсфири, от своей «докучной славы».
Имя библейской Есфири тут появляется не случайно. Госпожа де Ментенон среди прочих педагогических забот, возникавших в связи с Сен-Сиром, была занята проблемой развлечений для своих воспитанниц. Ибо, как говорили современники, «молодежь нуждается в развлечениях, в особенности, если она не отказывается от мира, как большинство этих юных девиц… Требуется большая осторожность и выдумка, чтобы найти какое-нибудь общее дело, которое занимало бы их всех и в течение долгого времени, особенно в пору Карнавала; коль скоро в такие дни обычай дозволяет предаваться удовольствиям, нельзя лишать их молодежь. Это и побудило прославленную особу, коей все французское дворянство столь многим обязано за заботы о воспитании и благоденствии многих юных девиц, заказать трагедию, которая была бы представлена в Сен-Сире во время карнавала этими девицами. Так делается уже многие столетия, даже в самых строгих монастырях, где воспитанницы разыгрывают священные трагедии. Хотя эти пьесы представляют всего несколько раз и длятся они всего несколько часов, но девицы заняты разговорами о них много месяцев, развлекаются репетициями, озабочены спектаклями; а когда все так поглощены делом святым и нравственным, наполняющим душу посредством удовольствия, то уже не могут быть заняты ничем иным…» Написать такую пьесу, которая соединяла бы благочестие с удовольствием, госпожа де Ментенон попросила Расина. Он согласился и выбрал сюжет библейской книги «Есфирь».