– И ничего больше не сказала?
– Сказала!
Ответил и перетаптывается. Считает, что дал ответ.
Насколько Василию Ивановичу можно доверять… Ему-то самому можно, а вот его утверждениям – вопрос.
Раньше Варваре Сергеевне действительно звонили из музея, с работы, и у него как-то перескочило из прошлого… Нет, с кем-то ведь говорил Василий Иванович, и трубка на проводе болталась.
– Что сказала женщина?
– Что Варька хотела подарить музею икону!
Вот оно. В каждом деле – из тех, что удалось довести до победного, – есть такой переломный момент, когда будто лопается в воздухе невидимая струна. Негромкий звук, который меняет все. Что же, десять дней напряженной работы. Хотя, конечно, иной раз десять месяцев прыгаешь, а дело уезжает в архив нераскрытым.
Другой, значит, музей, если речь об иконе. Сама Кроевская работала перед пенсией в Музее авиации и космонавтики, там иконы если и нужны, то на растопку, если вдруг отопление отключат.
– Будто хотела подарить икону, а потом не звонит. А она не могла звонить! Она умерла! Убили ее!
Покровский посмотрел на опечатанную дверь комнаты Кроевской. Есть там за дверью икона. Но как в анекдоте про милиционера и его день рождения: «Давай подарим ему книгу» – «У него уже есть книга»… Икон, как и книг, могло быть больше одной.
Эх, зайти в квартиру на две минуты раньше, до звонка… Перехватил бы он трубку.
– Скажите, Василий Иванович, это первый звонок Варваре Сергеевне со дня ее смерти?
– Первый! Первый! Со дня!
Вот и пойми, правда ли это, или просто поддакивает.
Открылась дверь Раи Абаулиной:
– Василий, кто к нам? О, это вы, товарищ офицер! – смутилась. – Я в таком виде…
Рая Абаулина была в розовом халате, на голове бигуди.
– Ничего, ничего… – Покровский тоже немножко смутился.
– Выходной у меня сегодня, вот я и это… Вы со мной хотите поговорить? Заходите! Вы же не были у меня в комнате, а вам надо, милиция! Хочу все знать!
В комнате много мебели, большая тахта, старинная ширма, трюмо, до неправдоподобия плотно заставленное пузырьками-склянками, флаконами-банками. Шкаф разинул пасть, оттуда вываливается розовое, голубое, лимонное. Рая Абаулина подошла, быстро запихнула. Но и на тахте полно разноцветных женских вещей. Ночная кружевная рубаха, в частности. В Москве такую называют комбинацией, в Свердловске комбинашкой, в деревнях доводилось слышать «комбине». Рая Абаулина поймала взгляд, усмехнулась, убрала комбинацию. На ногах у хозяйки тапочки с розовыми помпончиками. Гитара с розовым бантом на грифе. Цветной телевизор «Рекорд». На телевизоре вышитая салфетка, на салфетке книга «Мастер и Маргарита» с закладкой ближе к середине. На полу неплохой ковер, на нем пустая бутылка из-под «Тамянки». На подоконнике трехлитровые банки с натянутыми на них разноцветными париками. Плитка электрическая двухконфорочная на тумбочке, рядом редкая вещь – гейзерная кофеварка.