– Жаль, – сказал Покровский.
– Почему?!
– Ну, когда бы еще довелось поставить удостоверения в коробочку.
– А если бы вывалились? Там сугробы!
– Да, этого я не учел. А что сундук?
– Ненастоящий оказался, конечно.
– Не жены Ивана Грозного?
– Его… ее, но нарисованный. Огромная картина, холст-масло. Изображен реальный сундук из Александровской слободы – с фотографии перерисован. Из альбома. Сама бабушка перерисовала. И она не только сундук перерисовала, у нее там полная квартира картин, на которых перерисовано что-то из альбомов. В основном даже не вещи, как сундук, а просто другие картины. «Мона Лиза», например.
– Мишки в лесу? – предположил Покровский.
– Как вы отгадали?!
– Если бы я решил так поступать, то начал бы с мишек, наверное. И альбом не нужен – конфету купил и вперед.
– Да, мишки в лесу! «Утро в сосновом бору» картина называется. То есть представляете, холст, а на нем мишки в лесу, но не копия картины Шишкина, а как бы сама картина изображена – в раме, на стене. Довольно похоже нарисовано, она училась в художке. И еще в углу написано крупными цифрами: дважды два равно четыре.
– Зачем?
– А у нее на всех картинах в углу что-то из таблицы умножения. Авторский знак. Я, говорит, требую, чтобы мои картины забрали в музей. Они, говорит, не хуже того, что на них нарисовано, даже и лучше, потому что выходит сразу две картины в одной – и старая, и новая. И таких людей к нам много обращается.
– И когда позвонила Варвара Сергеевна, вы отнеслись настороженно? Когда она, кстати, позвонила?
– На неделе… – девушка Лариса, чуть прищурившись, посмотрела на календарь за спиной Покровского. – На неделе с двенадцатого по семнадцатое мая, это я последнюю неделю работала перед отпуском. Думаю, во вторник или в среду.
То есть кирпич на голову Юлии Сигизмундовне уже упал, но остальные старушки еще были живы. Коптили, так сказать, вовсю небеса.
– Я стала расспрашивать, – продолжала девушка Лариса. – Говорит, очень ценная вещь, начало пятнадцатого века. Это, конечно, быть не может, пятнадцатого века, это было бы чудо. Я спрашиваю, а как вы узнали, какого века, а она вдруг трубку положила.
Вот оно что. Разговор кто-то мог услышать. Бадаев, например, в квартиру зашел. Или из комнаты вышел. И понял, о чем идет речь.
Инцидент с ключом приключился в разгар праздников, Кроевская испугалась, а когда праздники кончились, сразу позвонила в музей.
– Но вы ведь как-то узнали телефон Кроевской?
– Она же потом пришла в музей.
– Вот что! Когда?
– Это точно было в пятницу, я последний день работала. И тут она мне говорит, что икона у нее – Прохора Чернецова.