– Но нельзя отрицать, что последнее покушение подготовлено из рук вон плохо! Это не умозаключение, это для нас для всех факт.
– Ты это с таким видом говоришь, – заметил Жунев, – будто это подтверждает твою версию. А оно, наоборот, опровергает. Гога прав – исчезает образ хладнокровного комбинатора.
– Если на Скаковой все же несчастный случай, – упрямо продолжал Покровский, – то становится ясно, почему такие разрывы между эпизодами.
– Какие такие?
– Между Скаковой и станцией Гражданской прошло больше недели, с двенадцатого по двадцатое число. А потом три попытки за шесть дней. Это что значит? Это значит, что первую неделю Чебурашка готовился. Нужно был найти места, орудия убийства, все продумать…
– Фига с два, это и про простого маньяка можно сказать, что получил импульс после кирпича, а потом неделю обдумывал, готовился, – возразил Жунев.
– Маньяк не такой рациональный, – сказал Кравцов.
Прозвучало не очень. Маньяки, конечно, многим гражданским по рациональности сто сорок очков вперед дадут.
– На данный момент на Скаковой – подозрение на убийство, а не несчастный случай, – напомнил Жунев. – Эксперимент твой дал дубу.
– Ты же со мной согласен, что там несчастный! – возмутился Покровский.
– Я-то, может, и согласен, но эксперимент этого не доказал.
Не доказал, тут не возразишь.
– Полная хрень, а не версия! – сказал Гога Пирамидин. – Покровский, ты говоришь, маскировка! Какая, в заднюю часть, маскировка, если он в галошах с Чебурашкой гуляет!
– Если это он.
– А кто? – возмутился Гога Пирамидин. – Хрен какой-то сел в троллейбус в галошах через пятнадцать минут после покушения близ места покушения…
– Мы ничего про него не знаем, – Кравцов вновь не слишком удачно попытался помочь Покровскому.
– Ты не знаешь, – разозлился Гога Пирамидин. – А я знаю, что на мокрое дело с такой приметой не пойдут нормальные люди… Значит, псих!
– Хач с Чебурашкой немножко, кстати, странно, – задумчиво сказал Жунев. – Они же все на понтах… Чебурашка несолидно вообще.
– Если он психический, – Гога Пирамидин продолжал говорить раздраженно, – то нет разницы, хач он или молдаванин…
Пора выкладывать козырную карту. Покровский вытащил ее из папки, условную карту Петровского парка, собственноручно начертанную.
– О, каляки-маляки, – обрадовался Жунев. – И что же тут? Квадратики с крестиками – это что?
– Это скамейка, на которой убили Кроевскую. А это скамейка, которую мне Раиса Абаулина, соседка Кроевской по коммуналке, показала, где тоже любила сидеть убитая. А здесь, – Покровский нарисовал еще один квадратик с крестиком, – та скамейка, о которой нам рассказал сейчас Миша. На которой Варвара Сергеевна тоже сиживала, по словам свидетельницы из Владимира.