– А потом голубь влетел в открытое окно, – сказал Кравцов. – Уже светало. Прямо на пол сел. Обычно птица влетает, а потом человек умирает – есть такая примета. А тут женщина сперва повесилась, а потом голубь влетел.
Влетел, выкрутившись из серебряных созвездий, черный силуэт уже и не голубя, а просто птицы, и запульсировал тоже серебряным… И будто увидел Покровский, как качается мертвое тело, монотонно нарезает вокруг тела круги птица и падают, быстрее и быстрее, белые перья.
– Обычно, конечно, птица сперва, – согласился Покровский, – а человек уж потом. Всё так.
– Тут одна пээндэшная птицей поет, – сказала Настя Кох. – На Красноармейской почти следующий дом, где будка чистильщика. В остальном нормальная, но вдруг в разговоре начинает «пьюи-пьюи», и не просто, а совсем другим голосом, как настоящая птица. Тоненько так. Миловидная девушка, так жалко ее. Всех жалко…
Фридман утром, когда ехали на «Семеновскую», тоже сказал, что ему жалко старушек. Но это пассивное чувство. Сильно будешь жалеть – некогда будет работать.
Это и не утро было вовсе, а уже в сторону полудня. Покровский сначала спал в честь субботы дольше обыкновенного, потом держал голову под холодной водой, потом долго созванивался с Ленинградом. Официальный запрос не скоро поможет следствию, к потребностям «масквичей», как в Ленинграде говорили, в Северной столице принято относиться с прохладцей… Все равно с жиру бесятся, подождут. Для срочной помощи нужен молодой коллега-энтузиаст, что не поспешит в очередь за миногой, в Эрмитаж любоваться мумией или, на худой конец, свои завалы с отчетами разгребать, а согласится вместо всех этих радостей помочь далекому коллеге, поехать к некоему Сержу Иванову, который так и не ответил по телефону. После четырех звонков нашел Покровский такого энтузиаста, попросил его наведаться на улицу Фурманова.
Фридман бодрый, одет хорошо, шмотки фирменные. Сначала, главное, скромничал, а постепенно и кеды сменил на импортные кроссовки, сегодня и в джинсах уже явно серьезных… Рулит, насвистывает. На улицах новую наглядную агитацию развешивают. Навстречу выборам в Верховный Совет… Стоп. Вроде бы в прошлом году выбирали в Верховный Совет. А, это РСФСР, а в том году СССР.
Ладно тогда.
Надо, может, было все же лететь в Ленинград…
Серж, успокаивал себя Покровский, мог и не преступника видеть, во-первых, не запомнить его, во-вторых, а в-третьих – объявится Серж, куда денется. Но почему-то вот прямо свербело. Случай на каркасах абсолютно нелеп, но соединяют же его с Гражданской галоши, помноженные на отсутствие отпечатков пальцев на гире, а поверх этих фактов свербит интуиция.