Шнурки на ботинках Настя, конечно, уже привела к общему знаменателю.
Она была права, разумеется, Настя Кох. Ей жилось на белом свете ничуть не легче, чем Покровскому, а во многих отношениях и значительно тяжелее. Но в цинизм она при этом впадать не спешила.
В вопросах поддержания жизнедеятельности индивидуума важную роль играет такая ненаучная фигня, как надежда. Будто будущее может чем-то от настоящего отличаться в лучшую сторону.
Надежды и прочие мечты, как правило, не сбываются. Факт этот хорошо известен большинству живущих на планете Земля. Но в конкретном случае Насти Кох вполне, между прочим, возможны изменения, перестань она сама к себе относиться как к некрасивой. Да, не самая стройная, и лицо скорее на манер не самого благородного овоща, нежели какого-либо экзотического фрукта, но кто сказал, что лица должны быть на манер фруктов. Многие даже страшные женщины находят себе поклонников, а Настю Кох и страшной-то в полной мере не назовешь…
Будто кто-то внутри Покровского щелкнул сухой бессмысленной палочкой, переломил ее пополам.
Сидели в буфете Дома офицеров. Покровский пил минералку и кофе (дрянь офицеры сварили), Настя Кох чай, Кравцов как раз дюшес. Почему как раз? Это после дневного лектория («Реки Московской области») спускались по лестнице люди, кое-кто заворачивал в буфет. Усатый пенсионер, похожий на И. М. Воробьянинова, тощий, высоченный, напряженный, очки блестят, строго спросил:
– Есть ли у вас ситро?
– Нету. «Дюшес», «Буратино»…
– Я бы предпочел ситро.
– Ситро нет.
– Нет ситро? Гм. В иную эпоху с вас бы строго спросили.
– Э-э-э… «Боржоми»?
– «Боржоми»! Невежда! Третий год у вас нет ситро! Третий год! Днепрогэс быстрее построили…
Каждая следующая реплика Ипполита Матвеевича звучала на тон раздраженнее, он уже начал подрагивать разными частями тела, так стремительно происходит все у невротиков. Жена или дочь, в более современном стиле особа, державшая его под руку, увлекла усача к выходу, а он кричал: «Ты не можешь не понимать, что это прямое свинство», а уже на выходе, в дверях с одной чудом сохранившейся витражной четвертинкой, озаренный вспышками рубинового и зеленого: «„Буратино“! Вы только подумайте, „Буратино“!»
Не понял только Покровский, из чего логически вытекла «невежда». А старик вышел в последний день весны, унес эту маленькую тайну. И Днепрогэс, кажется, дольше строили, чем три года… Ладно.
Настя Кох песочное кольцо взяла – так не брала бы песочного-то. Не все в руках человека, но многое – в них.
Замечание делать странно. Покровский Насте Кох не сват, не брат.