Был уже май месяц. Погода стояла прекрасная. Окрестные поля снова зеленели яркой, юной, полнокровной зеленью. Зеленью колышущейся, гибкой, податливой, равномерной. Потрясающе безмятежной.
У подножия водонапорной башни я заметил груду черных предметов – покрышки. Причем покрышки не от легковушек. От грузовиков. Титанические. Гигантские. Посреди кучи лежали две еще большего размера, от подъемных кранов или каких-то устройств-исполинов. Их положили рядом на склоне холма, напротив дороги. Я подумал: это глаза. Глаза великана Ориона.
Я подошел ближе и заметил сидевшую там фигуру. Автостопщик.
Хорошо доехал? – спросил я.
Нормально. Час назад добрался. Что, под конец застопорило?
Нет.
Он с улыбкой показал рукой на пейзаж.
Ну вот, мы на месте. Разве не хорошо?
Хорошо, улыбнулся я. Я тебя ждал. Ты из-за этого меня сюда завез? Посмотреть на водокачку?
Нет, засмеялся он. Я и не знал, что тут такое есть.
Мы посмотрели на слепое сооружение без окон и проемов.
Я поискал вход, сказал он. Замок на двери увесистый. Я пытался по нему колотить, не поддается. Сейчас поглядим.
Я сел рядом с ним. Так мы и сидели, прямо на земле, любовались пейзажем.
Ты что-нибудь ел?
Нет, а ты?
Он достал банку шоколадной пасты. Я выудил из сумки нож с округлым острием, стал мазать нам бутерброды с сантиметровым слоем пасты. Однажды мне попался здоровенный швейцарец-немец, мне с ним было по пути целую неделю или две. Он таскал сорокакилограммовый рюкзак, в котором было все. Шуруповерт. Мини-гамак. Складная удочка. Банки тунца, сардин, равиоли. Соленое и сладкое печенье. Сапоги. Надувная лодка. Однажды мы раздобыли хлеба, но положить на него было нечего. По-моему, у меня есть нутелла, сказал швейцарец-немец. Запустил руку в глубинные закрома рюкзака, шарил там несколько минут и наконец извлек на четверть початую килограммовую банку. Ага, я же знал, что она где-то там, мирно сказал он, как будто ему регулярно случалось откапывать в своем бездонном рюкзаке забытые сокровища.
Сколько машин? – спросил автостопщик.
Пять.
Пять, воскликнул он. Всего пять машин до этакой глухомани.
Он стал считать.
У меня девять. Голландское семейство на прокатной машине. Сотрудник издательства. Кладовщик торгового центра. Владелец фудтрака. Юноша, ездил навестить бабушку. Два пенсионера. Фотограф. Восемь. Последний подхватит меня здесь.
Я перечислил ему своих. Дама с круговой развязки в Н. Преподаватель йоги, возвращался с курсов в Тулузе. Начальник бюро перевозок. Два оформителя, сделавшихся пчеловодами. И пастух.
Всего пять, очуметь. А я-то гордился, что обошелся только девятью.