— Ладно. — Я заставил себя взять перчатку, а потом прибавил бесцеремонно, не думая, что такое несу: — Вообще-то, я удивлен, что ты не пошла сперва к Мистеру Заботе, раз уж он всем готов помогать и раз уж вы на собрании виделись.
— Я пришла к тебе. — В голосе Марсии прозвучало раздражение, но улыбнулась она тепло. — Спасибо, Джефф.
Только в этот миг до меня дошло, что я в своем полусонном состоянии упускаю драгоценную возможность, которой больше может не представиться. Так, сейчас мы это быстренько поправим… Но прежде чем я успел пригласить Марсию к себе, послышался вежливый кашель. Мы оба обернулись: в дверях своей квартиры стоял Мистер Забота в халате до пят, при поясе и в пижамных штанах (это я заметил сквозь щель между полами халата). Он заулыбался и двинулся к нам танцующей походкой — ступал легко, несмотря на свои шесть с хвостиком футов.
— Могу я быть чем-то полезен, мисс Эверли? Вас что-то беспокоит? Может, снова… э-э… — Он умолк, как если бы застеснялся того, о чем собирался спросить.
Марсия резко мотнула головой и сказала мне довольно строго:
— Нет-нет, мистер Уинтер. Но за приглашение спасибо. Спокойной ночи.
Я сообразил, что Лысый ее смутил и что она старается внушить ему, будто мы не расстаемся после проведенного вдвоем вечерка и будто у нас все чисто по-соседски (недаром меня назвала по фамилии).
Проходя мимо, она равнодушно кивнула Мистеру Заботе. Тот развернулся и двинулся обратно к своей двери, одарив меня на прощание бликом от лысой башки. (Марсия уверяет, что он бреет голову, но лично я думаю, что ему это без надобности.)
Я подождал, пока не щелкнул дважды замок в ее двери и не лязгнул засов. Потом угрюмо уставился в спину Мистеру Заботе. Тот быстро скрылся — вот счастье так счастье. После чего я вернулся к себе, кинул перчатку на стопку бумаг на столике перед открытым окном, рухнул в постель и выключил прикроватную лампочку.
Я был уверен, что не засну, пока не уляжется злость на назойливого и всего из себя такого добропорядочного соседа-подлизу (а заодно и на Марсию), но неожиданно перед мысленным взором стали возникать призрачные картины — картины нашего дома, каким он был полстолетия назад. Бесплотные коридорные носились вверх и вниз по лестницам с записками, в которых назначались и принимались свидания. Не менее бесплотные официанты бесшумно катили уставленные серебром тележки с ужином на двоих. Ловкие призрачные горничные беззвучно встряхивали постельное белье и застилали кровати, намекая улыбкой, что они не отказались бы заменить непришедших возлюбленных. Картинки кружились в этаком водовороте, где-то задувал ветер…