Сверху донёсся предупреждающий окрик. Мостки качнулись, а вместе с ними и свисающий на канате свёрток с пулемётом. Фельтке с трудом увернулся от увесистой штуковины, пронёсшейся возле самой его головы – еще чуть-чуть, и она раскроила бы ему череп. Пришлось вжиматься в упругую стенку газового пузыря и дожидаться, когда маятник снова пролетит мимо – и в прыжке, перехватывать его и прижимать к мосткам. При этом ноги опасно свесились над бездной, и он свободной рукой зашарил по настилу. Пальцы нащупали край фанерного листа, и механик исхитрился подтянуться, отползти подальше от края бездны – и при этом не упустить бесценный «машингевер».
– Как вы там, герр Фельтке?
Он поднял голову – с края мостков, свешивалась физиономия помощника. Один из трёх пограничников, вызвавшихся остаться на Летучем острове вместе с Ремером. Толковый парень, старательный, да и дисциплину понимает. Одно слово: немец.
– Всё в порядке, Франц. – отозвался Фельтке. – Бросай канат и ползи сюда. Нам ещё внутрь эту дуру тащить…
Пока пограничник спускался, Фельтке успел смотать канат и оглядеться по сторонам. Лаз, ведущий в укрытие, переместился фута на два и стал заметно уже. Обычное дело: матросам и пограничникам под руководством механика постоянно приходилось перевешивать мостки, чтобы можно было добраться до «кочующего» тоннеля, ведущего к гроту-убежищу. Ему-то «схлопывание» не угрожает – по совету Чо грот оборудовали подобием каркаса из алюминиевых полос, вырезанных из «скелета» цеппелина, и даже соорудили внутри подобие палубного настила.
Фельтке пошарил в тёмном отверстии рукой и извлёк припрятанный трос. «Путеводная нить» – держась за неё, можно добраться до грота-убежища даже вслепую, даже если раздувшиеся стенки газовых пузырей наглухо перекрывают тоннель. Похоже, сейчас им предстоит именно это…
С помощью пограничника Фельтке закрепил на поясе петлю из каната, к которой они привязали свёрток с пулемётом, и вполз в лаз. Поначалу двигаться было довольно просто, даже на четвереньках, но футов через тридцать мягкие стенки сдвинулись, и Фельтке приходилось уже протискиваться между ними. Канат тянул его назад – груз цеплялся за стенки, застревал, и ползущему следом пограничнику то и дело приходилось высвобождать его и проталкивать вперёд.
Хорошо, в недрах острова, никогда не бывает темно. Снаружи, при дневном свете, лёгкое зеленоватое свечение мета-газа в гроздьях не видно, но когда ты окружён ими со всех сторон – обнаруживаешь, что света вполне достаточно чтобы читать или выполнять мелкие работы, скажем, разбирать и чистить оружие. Правда, сейчас в этом не было собой необходимости, ползти можно и наощупь, в кромешной тьме, главное – не упустить из рук «путеводную нить». И всё равно, зеленоватый, льющийся со всех сторон свет придавал механику спокойствие, не позволял запаниковать, ощутить себя проглоченным каким-то чудовищем, через пищевод которого он вынужден протискиваться.