Полторы сотни футов, отделяющие грот-убежище от наружного воздуха, пришлось преодолевать больше часа. И когда Фельтке вывалился из лаза на штабель ящиков, он испытал немалое облегчение. Пошарил вокруг, нащупал мех из прорезиненной ткани, наполненный водой – её собирали прямо здесь, подставляя жестяную воронку под струйки, просачивающиеся сверху, – с наслаждением глотнул и полез во внутренний карман куртки за сигаретами.
Теперь отдохнуть хотя бы четверть часика – и назад. До вечера предстоит сделать ещё две не менее изнурительные ходки.
– Фер… фердаммтэ шайзе![2]
До механика донеслись сначала звуки возни, потом невнятные ругательства на немецком, и из отверстия появился Ремер. Зауряд-прапорщик – вспотевший, всклокоченный, раздражённый до крайней степени – ухватился за ближайший ящик и рывком покинул узкий лаз.
– Каждый раз словно из задницы вылезаешь! И вонь такая же…
Он шумно потянул носом воздух и скривился. Фельтке согласно кивнул: сам мета-газ запаха не имел, а вот вырабатывавшая его плесень пованивала сероводородом и ещё чем-то, столь же отвратным.
Тем временем зауряд-прапорщик отвязал от пояса канат и потянул его на себя. Из лаза нехотя, словно гнилой зуб из десны, выполз большой ящик, обмотанный канатом. За ним высунулась лохматая голова одного из Ремеровых бойцов – щёку его украшала свежая глубокая царапина. За ним из темноты ящеркой скользнула Чо. Она по-хозяйски огляделась – и шмыгнула в полумрак, притаившийся по углам грота.
Совместными усилиями ящик выволокли из тоннеля. Ремер, шумно выдохнув, привалился спиной к мягкой стенке, покопался за пазухой и извлёк плоскую, овальной формы, флягу с отчеканенным на боку имперским орлом.
– Глотнёшь, камрад?
Фельтке выдернул зубами пробку. Из сосуда густо шибануло спиртовым духом. Старший механик знал, конечно, что парни Ремера втихую соорудили в одном из укромных уголков Летучего острова самогонный аппарат. Он глотнул содержимое, скривился.
– Не понравилось? – забеспокоился зауряд-прапорщик. – Ну, извини, смердит. А как иначе-то? Из чего гнали, то и пьём…
Сырьём для нелегального винокуренного предприятия служила всё та же «газогенерирующая» плесень.
Фельтке сделал ещё глоток. Ремер прав – даже тридцать с лишним оборотов, содержащиеся в пойле, не смогли отбить его мерзкого привкуса.
– Нет, шнапс-то нормальный, а что воняет – так и наплевать на дерьмо это. Вчера вон, заглянул в палатку к твоим орлам – разило, как на сельской винокурне. Нехорошо это, камрады, могли бы и поделиться!
– Вот я и делюсь! – резонно заметил Ремер. – А если захочешь ещё – заглядывай, налью, не жалко! Фламбергу только не говори, а то устроит ещё истерику…