— Хиггинс?! Полуспящий?! — едва сумел выдавить из себя растерянный Скалозуб.
Забыв о прибитом ухе, он попытался повернуться, чтобы получше рассмотреть бывшего учителя ювелирного мастерства, но резкая боль напомнила о его незавидном положении. «Виновный» тихонечко заскулил.
— Да. Полуспящий… Давненько меня никто так не звал.
Хиггинс приблизился и наклонился почти к самому лицу Скалозуба. В иссохшей руке неведомо откуда возник остро заточенный нож.
— Мне жаль, что так вышло. Но кто, кроме тебя самого, во всём виноват?
Скалозуб зажмурился, ожидая, что сейчас ему перережут горло и всё на том и закончится. Что ж, не самая плохая развязка, учитывая положение, в котором он оказался. Вжик — и привет новый мир! Быстрая, милосердная смерть. Дар старого друга.
Однако секунды шли своим чередом, а он по-прежнему дышал и явно был жив живёхонек.
Когда пленник открыл глаза вновь, то увидел Хиггинса, держащего в руках верёвку с гнилой грибокартошкой. Развернувшись, тот неторопливо пошаркал назад. Толпа нехотя расступалась пред старцем, многие голодные взгляды с неприкрытой завистью следили за испорченной пищей в руке бывшего ювелира.
— Хиггинс… не уходи… постой… — прошептал Скалозуб, но слишком тихо, чтобы его мог услышать хоть кто-нибудь.
Теперь недружелюбного вида гномы зловеще окружали подсудимого плотным кольцом. В руках у многих были самодельные дубинки из разных строительных материалов. Один, с на удивление ухоженной бородой, плюнул Скалозубу в лицо. Тот ничего не мог сделать, разве что поморгать. Гном ухмыльнулся, обнажив нестройный ряд жёлтых зубов.
Скалозуб не заметил замаха, в памяти запечатлелась уже летящая в голову дубинка, а потом…
Потом начался сущий кошмар. От удара прибитое ухо разорвалось, но не успел Скалозуб взвыть от боли, как со всех сторон на него посыпались новые удары. И не было им числа.
* * *
К тому времени, когда окровавленный гном вконец обмяк и бессильно повис на колодках, пыл его палачей убавился лишь самую малость.
Судорожно поддёргивались не слушающиеся своего владельца конечности, корпус превратился в настоящую отбивную. Несчастное правое ухо теперь было всего лишь одним из тысячи болевых очагов. Струйки крови прокладывали себе дорожки по коже, капля за каплей отовсюду стекая к земле. Глаза из-за обильных кровоподтёков Скалозуб не смог бы открыть, даже если бы захотел.
Но открывать их он не хотел. Единственным его желанием было провалиться в забытье. Шагнуть в небытие и остаться там навсегда…
На самой грани потери сознания, падая в спасительный обморок, Скалозуб услышал чей-то громогласный приказ: