— Время, Безбородый, всему своё время, — подключился в разговор Фомлин. — Дай народу немного свыкнуться с твоим освобождением. Не все обрадовались такому исходу. С каждым днём всё больше гномов поддерживает Дорки и его шайку, не стоит давать им лишний раз повод распускать руки, слишком рьяно начав социальную деятельность.
— Социальную деятельность?
— Ну дык, а для чего ещё ты можешь нам по-настоящему пригодиться? Нам нужны твои мозги, деловые связи, умение убеждать. Ты же сам видел, в Квартале окромя нас, трёх пожилых пердунов, нет ни одного образованного гнома, одна безграмотная быдлятина!
Прости Бойл, не хотел тебя обидеть. Кларк, ты тоже не обижайся, в конце концов, это не ваша вина. Я и так стараюсь обучить вас всему, что знаю сам! — поспешил оправдаться староста перед укоризненно посмотревшими на него молодыми гномами.
— Фомлин, а это правда, что ты раньше тоже был законнорожденным? — не преминул в очередной раз спросить Скалозуб.
Хозяин дома каждый раз находил предлог уйти от темы, но распарившись, стал словоохотливее обычного:
— Ты ведь всё равно не отстанешь со своими вопросами, да, Безбородый? — любознательный гном хитро сощурился, и староста, вздохнув, продолжил, — Я сам из бедного Дома, про который ты, должно быть, и не слыхал. Но вот моя жена, — Скалозубу почудилось, что, упоминая супругу, Фомлин чуть вздрогнул, — моя жена была из Дома Жизнетворцев. В тот злосчастный день, когда сумасшедший Король обвинил в измене и арестовал всех членов Дома, мы с Гмарой и Жмоной пошли в Квартал черни, раздать излишки начинающего портиться продовольствия беднякам. Возвращаться, как оказалось, нам уже было некуда.
Скалозуб вновь почувствовал себя виноватым. Обратная сторона чрезмерного любопытства — легко разозлить или, наоборот, расстроить близких сердцу товарищей.
— Прости, не хотел бередить твою рану, Фомлин. Теперь понятно, откуда у тебя столь глубокие познания в фермерстве.
— А… что было, то было, прошлого уже не вернёшь, — отмахнулся гном, однако вид имел опечаленный. — Поскольку мой Дом не занимался ничем действительно стоящим, Жизнетворцы обучали меня помаленьку своему мастерству. Все эти циклы «день-ночь», которые так тебя удивляют, регулярный полив растений водой, грядки, саженцы и многое другое — всему меня научили родственнички моей ненаглядной. Поверь, своим умом я бы ни за что до этого не дошёл.
— Знаешь, мои слуги выращивали в поместье съедобный мох и грибы, но додуматься до «дня и ночи» в глубокой пещере… Как к такому вообще можно было прийти?
— Техника, отработанная поколениями, — усмехнулся Фомлин. — Говаривали, в качестве месторасположения Оплота неспроста выбрали именно эти три пещеры. Только здесь в необходимых количествах находятся светлокамни и светляки-сталактиты. Их свет живителен для растений, без него столь глубоко под землёй растут лишь тот самый мох да грибы. Но постоянное освещение тоже губит посадки, вот и приходится изгаляться. Не ручаюсь, конечно, что наш цикл точно соответствует реальной смене ночи и дня на поверхности. Последние часы, что были в Квартале, сломались ещё до того, как я на свет появился, так что всё субъективно.