Поэтому он считал необходимым проявлять великодушие. После той первой вылазки мы все почувствовали, где-то на подсознании, нюхом, что ли, учуяли, что это такое – вкус победы. К этому вкусу, настоянному на прогорклой вони нестиранной одежды и густой влажной прелости джунглей, примешивался соленый привкус пота и сладковатый аромат крови, приправленный запахом пороха и горячих стреляных гильз. Этот вкус пьянил нас, смывая былые страхи, пробуждая в каждом что-то хищное, трущобное. И только блестящий, как сталь, взор командира действовал на нас отрезвляюще. Командир неустанно растил в нас воинов революции.
Мы отпустили пленных. Великодушие Рамона нас поражало. Некоторые даже осмеливались спорить с ним. «Это против правил ведения войны», – жарко доказывал «железный» Инти. Рамон смеялся в ответ. «Что ты можешь сказать о правилах человеку, который написал учебник по ведению герильи?» – дымя сигарой, сквозь смех спрашивал его Рамон. Но в смехе его уже не было всепоглощающей доброты. Он звучал холодно и отрезвляюще, и отсекал любые попытки продолжать спор так резко, словно взмах отточенного мачете.
Мы узнали о планах врага и начали действовать. Армейские колонны намеревались обойти нас по обе стороны реки Ньянкауасу и зажать в клещи.
– Что ж, план неплох, – так прокомментировал его командир. – Мы его только чуточку откорректируем.
Рамон разделил тыловое охранение на две группы. Мы под руководством Сан-Луиса засели на левом берегу Ньянкауасу. Вторая группа во главе с Инти вброд перешла на правый берег. В тот день река напоминала скорее прирученный ручей, манящий своим ласковым, прохладным журчанием. И не верилось, что этот домашний пушистый зверек почти месяц назад был бушующим, неукротимым драконом, проглотившим в свою пучину Лорхио Ваку.
Полковники, командовавшие армейскими подразделениями, эти тупоголовые кайманы, думали, что мы после стычки постараемся скрыться, замести следы. Что ж, так рассуждать было логично. Ведь логике военных операций их обучали советники из Пентагона. Янки уже отправляли в Боливию один борт за другим, напичканные американским оружием и снаряжением для натасканных ими же рейнджеров. А после первой стычки каймана Баррьентоса и его прихлебал, и звездно-полосатых друзей – их всех охватила паника. Как, партизаны в джунглях Боливии? Освободительная война в самом сердце Латинской Америки?
Вот лишь когда вступил в действие заветный план командира. В чем он заключался? Всё очень просто: создать один, два, десять «новых Вьетнамов». Для того чтобы отвлечь армаду ненасытных янки от Вьетнамского фронта, дать хоть иллюзию передышки нашим вьетнамским братьям по оружию.