– Может, теперь ты запишешься в партизанский отряд? Боевое крещение уже получил?
– Нечего скалиться, Марио. Идем лучше прикончим тот спирт, что остался… А то сейчас придет лейтенант…
– Ладно, идем. Пусть пока лежит. А ты, красный, готовься. За то, что ты убил троих моих друзей из роты «Б». Они были моими тезками. Их всех звали Марио. Вы помните Марио Педраху? Кто будет теперь кормить его мать? Она совсем старенькая. Кто, я тебя спрашиваю?!
Пленный, неловко повернувшись, откинулся к стенке и произнес, глядя прямо сержанту в глаза:
– Ты солдат. У тебя лычки главного сержанта… Мы убивали врагов в бою. Вы убивали нас. Но мы не издевались над пленными… Не расстреливали. Мы их отпускали. Разве ты не знаешь об этом? Прекрасно знаешь…
– А ведь он прав, Марио…
– К черту… К черту… Я бы пришил его прямо сейчас… За Педраху. И за Марио Кристобаля. Если бы не этот чертов лейтенант.
– Да, лейтенант Агилера его опекает.
– Они ждут начальство. Из столицы должны прилететь важные шишки. Посмотреть на наш трофей. Ха-ха… Идемте, выпьем…
* * *
– Как тебя зовут?
– Хулия… Хулия Кортес. Я учительница…
– Ах, учительница. Ты не рассердишься?
– На что?
– Я занял твоё рабочее место… Но это ненадолго, поверь…
– Ну что вы… Вам больно?
– Не стоит… Они уже оказали помощь – дали таблетку аспирина…
– Я позову санитара…
– Не стоит. Лучшее лекарство – это сострадание. Спасибо тебе. Я вижу в твоих глазах жалость. Ты хороший человек, Хулия… Ничто так не украшает женский взор, как отсвет души… Ты напоминаешь мне мою жену, Алейду.
– У вас есть дети, сеньор?
– Не называй меня сеньором, Хулия. Зови меня просто: Че…
– Хорошо, сеньор… Простите… Че.
– Четверо… У меня четверо. Старшие ходят в школу. Младшей, Селии, сейчас четвертый годик… Я почти не помню её…
– Зачем вы их оставили… Приехали сюда, убивать наших солдат…
– Я не оставил их, Хулия… Я всегда с ними. Ведь я их люблю. А они со мной… А ты знаешь, что «e» в «ya se leer» пишется с ударением? Видишь, на доске?.. Мои старшие умеют и любят читать, Хулия. И у нас на Кубе нет таких школ, как эта. Разве можно учить детей здесь, в загоне для скота? Ты молчишь, Хулия?.. Этот хлев годится разве что для последних минут какого-нибудь косматого партизана…
– Господь с вами…
– Что ты сказала?… Да, да… Господь со мной… А ведь он родился в хлеву. Разве нет, Хулия?.. Рождение, смерть… Глупцы называю этот так… Отсюда и путаница в головах. Читать-то они научились, а вот думать… А партизаны говорят по-другому: «Мы идем искать новые, более подходящие зоны…» Понимаешь, Хулия?
– Нет, сеньор Че… Мне страшно… Вы позволите мне уйти?