, признаком бюргерства и жалкого квиетизма. Пришёл активист — pulcher et fortissimus
[246]. И всё-таки, в своей укромной отсталости, я задаюсь вопросом, не является ли, не останется ли ироничная умеренность воистину
пристойным отношением художника не к художественному, нет, но к художническому.
Примечательно: художническая воля судить жизнь и человеческую сущность под углом зрения чистого духа обладает меньшим дефицитом иронии, печали, умеренности, чем воля по своему вкусу политически их улучшать. То, что подобные улучшательские намерения вообще имеются, как правило, оказывается ошибкой наблюдателя. Почему бы не привести ещё один пример из собственной практики? Он просто ближе прочих, под рукой. Критика ново-немецкой средней школы в финальной части «Будденброков»: разве — крайне нечётко, косвенно — не сводится она к требованию школьной реформы? Разумеется, это обвинение, но обвинение, ни к чему особо не обязывающее и довольно-таки завуалированное, завуалированное и продиктованное природой того, кто имеет опыт личного знакомства с данным учреждением, через чей опыт оно показано, чьими глазами увидено. Там не всё ладно, но не столько в ново-немецкой средней школе, которой, правда, тоже досталось, сколько у маленького принца упадка, у преступно музыкального Ганно Будденброка; это он не в ладах с жизнью, с жизнью вообще, символом и упреждающим абрисом чего становится школа. Искусство — разве оно не всегда критика жизни, поданная через того или иного маленького Ганно? Другие, вроде, например, товарищей Ганно по школе, очевидно, вполне по-свойски чувствуют себя в жизни, какова она есть, они тут в своей стихии. Сам же Ганно, через чей опыт показана школа, причём показана уродливой, издевательской, тупоумной, отвратительной, в общем-то, не намерен считать свой опыт и своё суждение применимыми ко всем, авторитетными для всех, понимая, что он легко возбудимое исключение. В этом его гордость и его умеренность, и в этом же, как мне кажется, гордость и умеренность художника, что касается его отношений с жизнью. Использовать художественную критику жизни в целях мелиоративной пропаганды некорректно в принципе; ни школу, ни жизнь не устроить так, чтобы обострённая нравственная и эстетическая впечатлительность, чуткость и дух были здесь как дома. Если же тем не менее такая критика оказывает мелиоративное, то есть политическое воздействие на действительность, поскольку легко возбудимое исключение, хоть политически и не может быть авторитетным, всё-таки отражает совесть человечества и в каком-то высоком, нежном, эстетически-нравственном смысле против — настаиваю: против своей воли — является