Я с радостью нашла ошибку в рассуждениях Дева. Если с Сэмом что-то случилось, то куда исчезла его машина?
Дев все равно настаивал на том, чтобы заявить об его исчезновении, а это автоматически означало бы газеты. Я не могла заставить себя поверить, будто с Сэмом могло случиться что-нибудь серьезное. Потом, однако, вспомнила о выстреле в Лаббоке, и моя уверенность поколебалась. Но я все равно не думала, что нам следует обращаться в полицию и тем самым способствовать появлению имени Сэма на первых страницах газет только потому, что он не давал о себе знать несколько дней.
Перед наступлением сумерек мы вернулись в Сур и отправились гулять по берегу. Бродили до тех пор, пока не стемнело и ничего нельзя было увидеть, кроме холодного прибоя. Гуляли молча, в словах не было надобности. Это было наше место, здесь мы полюбили друг друга. Позже вернулись в дом, Дев собрал ветки и развел в камине огонь. Мы сидели рядом, касаясь пальцами и коленями, и пили подогретый эль. Почти час мы соблазняли друг друга глазами. Сначала прогулка на холодном ветре и пенистый прибой, потом обжигающий огонь, как раз нужное количество теплого эля и оргия ожидания и предвкушения наслаждения… Когда в конце концов мы занялись любовью, завернувшись в одеяло, все произошло на удивление быстро. Прошло каких-то полминуты, а я уже отключилась в объятиях Дева.
Проснулась я от шума: ветер сорвал ставню и колотил ей. Огонь в камине погас, и только несколько причудливых красных ниток все еще продолжали цепляться за стены из серого пепла. Дев по-прежнему обнимал меня. Я знала, что он ни на минуту не сомкнул глаз.
— Собираюсь заняться живописью, — неожиданно сообщил он.
Вот так просто взял и сказал об изменении своих жизненных планов. И это в то самое время, когда ему оставалось меньше года до получения докторской степени по ядерной физике.
Я знала, что Дев говорит не о простом увлечении, которым собирается заниматься в свободное время. Когда мистер Кауфман решает чем-нибудь заняться, он забывает обо всем остальном и занимается только выбранным делом. В пятнадцать лет он решил стать гроссмейстером и на полтора года забыл обо всем на свете, кроме шахмат. Дев даже перестал ходить в школу, правда, его никто и не заставлял ходить туда, поскольку к пятнадцати годам он полностью прошел программу первого года обучения в колледже.
Через полтора года произошли два события. Во-первых, Дев обнаружил, что не обладает той крайней степенью фанатизма, необходимого, чтобы стать лучшим в мире шахматистом. А во-вторых, он сделал большое открытие: оказывается, на свете существовали девушки. Поэтому Кауфман бросил шахматы и сейчас никогда в них даже не играет.