» – заключал он свои рассуждения старинной еврейской пословицей.
Остроты Зигги были хорошо известны его семье и руководству компании, но те, кто знал его лучше всех, понимали, что юмор мало помогал в избавлении от кошмаров прошлого. Лучше всех его знал раввин Леон Кац. Раввин Кац был из тех старорежимных восточноевропейских праведников, которые ревностно изучали Ветхий Завет и могли при любом удобном случае его цитировать. В конгрегации «Адас Исраэль» все считали раввина Каца настоящим mensch – это слово на идише значило гораздо больше, чем его прямой перевод «мужчина». В еврейской культуре mensch – это человек праведной жизни, альтруист-бессребреник, достойный доверия и подражания.
«Зигги часто звонил, чтобы узнать, дома ли раввин, – рассказывала Ривка, жена раввина Каца, – и потом всегда заходил. Они просили меня удалиться, чтобы обсудить личные вопросы. Они разговаривали обо всем подряд».
Раввин Кац был для Зигги психотерапевтом и доверенным лицом – единственным человеком, которому Зигги мог рассказать о ночных кошмарах и жутких воспоминаниях. Зигги и раввин Кац часами разговаривали о значении жизни, о роли в ней зла, а также о любых деловых проблемах, беспокоивших Зигги в тот момент. Оба они видели, как умирают дети. Один из сыновей раввина погиб в огне в тринадцать лет, а его старшая дочь умерла от инфаркта. Для Зигги и раввина Каца существовала одна и та же экзистенциальная дилемма: как увязать существование благодетельного Бога с гибелью более миллиона детей во время Холокоста.
«Почему ты никогда не ходишь в синагогу в шабат?» – спросил однажды Зигги его младший сын Алан.
«У меня сложные отношения с Господом, – ответил Зигги. – Я хожу в синагогу на все еврейские праздники и воздаю там хвалу Всевышнему. Без воли Всевышнего такой коротышка, как я, не мог бы пережить Холокост. Но я не хожу в синагогу каждую неделю. Мне сложно быть благодарным за убийство полутора миллионов детей-евреев, за убийство невинных детей – моих семилетнего племянника и двухлетней племянницы. Кроме того, – продолжал он, – я воспринимаю заповедь Всевышнего об отдыхе на седьмой день буквально. Этот день нужен мне, чтобы перезарядить батарею на следующую неделю».
Чтобы избежать ужасных воспоминаний об Освенциме, Зигги старался ценить моменты красоты – на еврейской свадьбе, в отпуске в горах или на пляже или в командировке в величественном Biltmore Hotel в Финиксе, штат Аризона.
Помимо того что Biltmore Hotel был одним из самых известных и престижных отелей в США – здесь Мэрилин Монро фотографировали в бассейне, а Ирвинг Берлин написал многие из своих шлягеров, – при гостинице были разбиты уникальные и изысканные цветочные сады. Иногда Зигги нужно было присутствовать в Финиксе на совещаниях по кредитам или другим вопросам, связанным с деятельностью TCNJ, и в этих случаях он предпочитал останавливаться в Biltmore Hotel именно ради садов. Тридцать девять акров подстриженных деревьев и сезонных растений смягчали сердце и душу и вселяли спокойствие, помогавшее хоть ненадолго рассеять чудовищные кошмары.