— Эта проблема разрешима, — Нина с надеждой посмотрела на Косточку.
— Почему так быстро состарились адреса? И кто не рекомендует светиться?
— Подлей и нам своей параши. КБР. Что это?
— Красные баррикады. Кабардино-Балкария. Константин Бенедиктович Ревякин.
— У тебя сколько комнат?
— Две и одна тайная. Вход через шкаф. Там иное, там мой рабочий кабинет и библиотека. И, представь, если, к примеру, туда забежит кошка, то она поменяет форму. И я меняю форму, когда захожу. И еще окно. Есть вид из окна, но как туда попасть — неизвестно. Двери нет.
— А что за вид?
— Типа карликового вокзала, станция. Милиционер наклонился над урной, на перроне нет поезда, он уехал. Внутри вокзала, должно быть, два-три человека: первый в кассе считает непроданные билеты, второй в зале ожидания ест сушеные финики из пакетика, а гипотетический третий наверху в башне подводит вокзальные часы — и ему трудно одному, а те, остальные, и не думают помочь.
— Ну, хоть дерево или кустик?
— Дерево, но какой породы — трудно различить. Высокое.
— И никак не попасть?
— Мне туда — никак, а вот она попала. Ко мне. Оттуда.
— Кто — она?
— Как-то я решил рассортировать свою метабиблиотеку по эпохам: Тита Ливия к ливиям, Теофраста Парацельса к парацельсам, Газданова к Набоковым. Вошел в шкаф. Включил освещение. Она в моем кресле, а кресло у меня, надо заметить, непростое: ножки в виде звериных лап, подлокотники длиннющие, и на спинке вышивка — точная копия Туринской плащаницы.
— Ты достал уже. Она-то кто?
— Она — Лэ. Я позвал ее: «Лэ, почему ты в моем кресле?». И показал ей школьный карточный фокус, где разные карты вдруг становятся одинаковыми, — например, все тузы, или все семерки, или, самое лучше, все пустые. У нас случилась любовь, но она наотрез отказалась перебраться ко мне из шкафа. Я, мол, тебе там ни за что не понравлюсь, и ты мне. А при этом и мне оставаться в моей библиотеке нельзя: час идет за неделю, день — за год…
Нина Ли куда-то ушла. Борис переместился к чужому столику. Паша Косточко держал за локоть и уговаривал:
— Тебе необходимо ее обмануть. Ну, вытолкнуть наружу. Усыпить — и спящую перетащить в квартиру.
— Зачем?
— Как? Ты не собираешься увидеть ее по-настоящему?
В 4 утра Косточко и Пустовойтов доковыляли до улицы Козловской. По дороге ничего не пили. Во дворе кто-то истерично смеялся.
— У меня кот голодный, — Петр присел на корточки, — кис-кис.
— А давай его бельгийской колбасой…
— А брюссельской капусты у тебя нет?
— Виски есть. Литр.
— Мало.
Кто такой Паша Косточко? Опасно демифилогизировать. Он учился в Православном университете. Неизвестно, закончил или нет. Когда был волосат и молод, думал создать внутри традиционной церкви Орден, добиться санкции патриарха или убить патриарха и заменить своим патриархом,