С севера подул теплый зефир. Моя лодка скользит по Вельме. Я налегаю на вёсла и оглядываюсь по сторонам. На озере штиль. Гелиос, не спеша скачет, по небу на своей огненной колеснице освещая, теплым светом этот день. Лес, стоящий оградой вокруг как щитовой забор отражается в прозрачных глубоких водах будто бы в зеркале. Кругом царит тишина. Я убрал весла в лодку и поддался течению. В небе закружил ястреб, высматривая на земле свою добычу. Чаек здесь нет, они не тревожат этот уголок. Рядом со мной из воды выпрыгивает рыба, подгоняемая другой, хищной. Это быть может окунь или щука гонит плотву или уклейку. Голавль важно плавает по реке, в которой местами по дну раскиданы маленькие обрезки старых труб, в которых прячутся налимы и раки. Вон утки из-за поворота взлетают вверх и выстраиваются клином. По берегам виднеются заостренные колья стволов деревьев, оставленные бобрами до следующего их визита. Я прислушиваюсь к мелодии природы, что гармонично собирает воедино все звуки и разносит эхом по здешним местам. Я свешиваюсь за борт и всматриваюсь в воду. Сначала я вижу лишь свое отражение и небо над головой. Но спустя мгновение я вижу дно, песчаное местами илистое. Там же я замечаю почерневший ствол дерева, упавшего в озеро, толи стараниями ветра, толи стараниями бобров. Откинувшись назад, я ложусь в лодку. Больше не буду грести, рано или поздно меня прибьет к берегу, может скалистой Итаки, может к берегам Скифов. Облака словно большие ленивые киты, плывут подгоняемые, как и я, ветром, по ясному голубому небу. День только набирает силы. Природа всем своим видом показывает, что она жива, и что только одна она хозяйка всему живому. И что всё живое разумно.
Было теплое майское утро. Трава вся мокрая от росы блестела на первых лучах солнца. Паша шёл со спиннингом по берегу и закидывал крючок с живцом в речку. Та тянулась, извиваясь далеко за лес. Но он никуда не торопился. Он шёл по берегу, который то поднимался в лес, то спускался в поле. Он осторожно обходил бобровые ямы у самого берега. Когда-то провалившись туда раза два, Паша стал внимательней. Вся природа дышала. Лесные птички уже запели. Солнце поднималось всё выше. Он надвинул козырек кепки на глаза и продолжал идти. Ласточки кружили высоко в небе, а это значило, что дождя пока что не будет. Небо было чистым, только вдалеке неторопливо плыли караваном облака. Сейчас было самое время для ловли щуки. Она должна идти на нерест, и он будет её ждать. Местные мужики обычно за день ловят минимум штук по двадцать. Но ему их столько не нужно. Они — то везут рыбу в город, на рынок. Ему же она нужна только на ужин. Пройдя поле, он собрал удочку и стал подниматься в лес. Солнечный свет лучами пронизывал тени деревьев. Кругом всё было в паутине. Было видно, как капли росы собираются на ней, как она блестит ещё в прохладном свежем утре. Под ногами мох, заваленный елочными иголками, проминался словно ковёр. Здесь ему нравилось всё. Кругом всё дышит и живёт. Слева папоротник прячется в тени. Справа здоровенный муравейник, в котором с сумасшедшей скоростью бежит жизнь. За муравейником и высокой ёлкой обрыв, а там река. Паша достал сигарету и закурил. Он снял с плеча сумку и рядом положил удочку. Сам сел на пень. Всё что охватывал глазами, было чудесно. В воздухе висела тишина. Не натянутая не беспокойная. А совершенно мирная неторопливая тишина. На воде появлялись круги. Это рыба ловила насекомых. Или она просто выпрыгивала, шлепая по воде хвостом. Паша видел поле, с которого пришел оно было справа от него. Слева лес кончался опушкой, где он сидел и опять сменялся полем. Дальше снова начинался лес и уходил вправо так, что реки видно не было. Здесь где он неторопливо затягивался сигаретой, река делала поворот полукругом. На том берегу росли маленькие редкие березы и осины, удалялись от берега рощей. За той рощей как он видел ещё с поля, были невысокие холмы. Которые тянулись, куда то к горизонту.