— Слушай, ведь если задуматься, лень это мать изобретательства.
Начал я.
— а кто тогда отец?
— об этом я не думал.
— ведь если есть мать, должен быть и отец.
— это верно.
— может труд.
— нет. Вряд ли.
— ну кто тогда?
— наверное, это интерес. Потому что интерес, он ни к чему не обязывает. Появился, как мгновение и точно также прошел. А труд это труд.
— труд сделал из обезьяны человека.
— какая чушь.
— это точно.
Я открыл новую бутылку пива и уставился на цветущий тополь. Я подумал о том, как мало нужно ему для своей цикличной жизни, и как много он дает человеку. Ведь это и, правда, интересно. Он ничего не требует и не просит взамен. А человек, в первую очередь, неосознанно потребляет его плоды и во вторую, осознанно наплевательски пользуется его плодами, пользуется им всем. Человек как яд, как вирус, как болезнь — всё уничтожает вокруг. Взамен ничего не давая этому всему.
Так мы просидели, наверное, чуть больше часа, после пошли на вокзал и разошлись по своим направлениям. Я зашел в поезд и сел к окну. Напротив села милая девушка. С длинными чуть ниже плеч темными волосами. Глаза её были серо-зеленого цвета. У неё была скромная улыбка. Она читала Достоевского и иногда смотрела в окно. А я иногда смотрел на неё и иногда в окно. Она была в одной белой блузке и темных брюках. Так мы вдвоем и ехали, до моей остановки и как оказалось её тоже. Она вышла первой и ушла влево. Я вышел следом и ушел направо и не увидел её больше никогда. Всё, то время, что я шел домой, мои мысли были заняты ей. Я думал о том, кто она такая? Почему прежде я её не видел? Увижу ли ещё её раз? В конце концов, я уперся в дверь.
2
Сегодня был неплохой день. Я сдал зачёт, везде успел, даже пообщался с каким-то писателем детективов или что-то вроде того, когда я просто стоял и курил на перроне. А этот парень просто попросил сигарету и загрузил меня своей проблемой. Так что я был доволен собой. Минут сорок назад только пришел домой, а времени сейчас я вам скажу уже почти восемь вечера. Сходил в душ, как полагается, поужинал и теперь сидел с бабулей перед телевизором.
— Бабуль я сегодня общался с писателем. И знаешь, он сегодня рассказывал постоянно о том, что он хочет, что-то раздуть. Точнее не что-то, а свои произведения. Мол, он их мастерски раздувает. Я все слушал и не как не мог понять, зачем и что это вообще значит?
— не знаю Павлик.
— может он дурак?
— а может ты дурак?
— а я то что?
— не суди Паша, и не судим, будешь. Если ты чего-то не знаешь, что знают другие, это не значит что все кругом дураки.
— но я не в том смысле.