— в том в том.
Я помолчал, подумал, посмотрел на бабулю. Она сидела в своем креслице и улыбалась.
— ну да ты права.
— подумал?
— подумал.
— вот видишь, как полезно думать, прежде чем сказать.
— вижу.
— вот и молодец. Иди кстати поставь чай.
Я ушел на кухню и включил чайник. Достал кружки, насыпал сахар, налил заварки, кинул по два листка мяты и залил всё кипятком. Размешал и принёс в комнату. Бабушка переключала каналы.
— ой, Павлик, как тебе будет тяжело жить. Ладно, я старая. А ты — то совсем юнец, а в стране такое творится. Раньше хоть что-то стоили, а сейчас? Этот Лупин Антон Антонович только и обещает, только обещает. Пенсии нам урезал, войны всякие. Да… Подай-ка кружку.
Я подал бабуле её кружку.
— так вот мой дорогой. Никогда не обещай и не клянись, слышишь? Это не хорошо. Мы не когда не можем знать, что будет с нами через час, полчаса, не говоря уже о следующем дне. Поэтому сынок будь умнее и честнее с самим собой и с окружающими.
— как скажешь.
— так-то лучше. Кстати к завтрашнему дню готов?
— а что завтра?
— институт.
— ну да.
— не ну да, а иди и посмотри ещё разок, всё ли собрано и сделано.
— ага.
Я как раз допил чай и ушёл к себе в комнату. Тетради, лежавшие на столе, я кинул к учебникам в рюкзак, вышел на балкон и достал сигарету. А отсюда неплохой вид всё-таки открывается. Двор, в котором я вырос. Первый раз упал и первый раз влюбился. Да, это хорошее место. Все мои друзья умещались в соседних подъездах, а не на страницах в интернете. Много времени прошло. Хорошего времени. Я закрыл балконное окно, затем дверь. Вернулся в комнату, допил остатки чая, что остались на донышке. Тааак бабуля мне говорила Чехова почитать, сейчас и начнем. Я нашел, какой-то сборник, уселся на диван и стал читать. Знаете, я часто вспоминаю деда. Он был знатным дедом. Иван Михайловичем его звали. Родителей не помню, да и как помнить, когда они разбились на машине, когда мне было два года. С того то момента и растили меня бабуля с дедом. Помню вечера, такие знаете уютные и спокойные с ними двумя. Они постоянно подшучивали друг над другом. Родителей не вспоминали. Старались не вспоминать. Бабушка всегда плакала, когда я вдруг заводил разговор или сама ненароком заговаривалась. На праздниках за обедом и ужином мы читали молитву, вставая из-за стола и держась за руки. С бабулей, каждое воскресное утро мы шли в храм на утреннюю службу. Шли рано, рано. Ещё обычно темно было, разве что летом, солнце уже освещало все наши улочки, и мы одинокие, но не заблудшие путешественники, но как будто одни во всём городе идём с ней в храм. Они у меня по профессии инженеры. И поэтому яростно хотели и меня туда отправить, но увидев мои успехи в этом деле, от затеи, конечно с сожалением, но отказались. Дед мне всегда говорил: