Прекращение выдачи поисковыми системами запрещенных ресурсов — безусловно, хорошая идея. Но каково будет практическое применение запрета на использование информационно-телекоммуникационных сетей, информационных систем и компьютерных программ для получения доступа к запрещенным ресурсам, не совсем понятно. Если это и будет осуществляться, то в отношении официальных и крупных игроков телекоммуникационного рынка, которые и так на сегодняшний день следуют букве закона.
Как это отразится на киберпреступности? Никак. Совершенно очевидной вещью является факт того, что на любом IP-адресе любого провайдера как на территории, так и за пределами России можно в результате несложных манипуляций и очень задешево (воспользовавшись тем же выделенным сервером) поднять простенький VPN.
Если на это у пользователя не хватит знаний, каждый может воспользоваться миллионом уже функционирующих серверов. Тогда будут блокироваться все зарубежные IP-адреса? Технические консультанты, по всей видимости, выходили покурить во время обсуждения очередной сенсационной законодательной интернет-инициативы. Для того чтобы запретить использование VPN, нужно запретить Интернет.
Необходимо уделять внимание выработке системы умной (точечной) блокировки, но в тех случаях, когда других методов уже не остается. Основной же упор целесообразно делать на эффективные механизмы расследования и наказания преступников. Своевременное выявление и пресечение деятельности злоумышленников с неминуемым наказанием решает большую часть проблем.
Путь тотальных запретов очень прост, но он ведет не в ту сторону. Запретить на бумаге можно все: сайты, SIM-карты, VPN. Может, все-таки нужно бороться с преступлениями и оптимизировать работу правоохранительных органов, а не запрещать все, что движется?
Конечно, приведенный законопроект и вводимые поправки никак не повлияют на стремительный рост киберпреступности. Как уже говорилось, для киберпреступлений используются ресурсы (в том числе фишинговые сайты) на свежих доменных именах и IP-адресах, поэтому положительных сдвигов в борьбе не предвидится, и неприятностей для злоумышленников тоже.
Ограничения, вводимые законом[58], все-таки относятся к известным ресурсам экстремистской направленности и, скорее, предназначены на отсев различного рода незаконной пропаганды, а к киберпреступности и анонимности отношения не имеют.
Если присмотреться повнимательнее к статистике[59], то окажется, что организованных групп, плотно занимающихся тем же фишингом, не так много (по расчетам автора, в районе от 200 до 250), еще меньше тех, кто всерьез занимается разработкой эффективных вредоносных программ. Вроде бы можно и одолеть.