И, я думаю, совсем не случайно Путин в последнее время вдруг коренным образом меняет свое отношение к ценностям коммунизма. Еще недавно, в речи на Бутовском полигоне в 2007 году, он называл эти идеалы коммунизма не только пустыми, но и кровожадными, ибо они были поставлены советской властью «выше основных ценностей – человеческой жизни, ценности прав и свобод человека», ибо они привели «к трагедии колоссальной – сотни тысяч, миллионы человек погибли». А сейчас Путин признается в якобы своей давней любви к этим якобы «пустым и кровожадным идеалам», сейчас якобы беда России не в коммунистических идеалах, а в Ленине, который якобы не так их воплощал в жизнь. С точки зрения истории марксизма-ленинизма все, что говорит Путин о якобы извращении Лениным идеалов коммунизма, – это полный абсурд, но, наверное, с позиции нынешних настроений – большая политика.
Меня в данном случае не интересует, когда Путин говорил голосом своей внутренней правды – или в 2007 году, или сейчас, во что на самом деле Путин верит и какие мотивы на самом деле движут его поступками и решениями. Такой тайны, как Путин, действительно не было в русской истории: ни дневников, ни статей, ни друзей, с которыми он близок и которые нам могут что-то рассказать о нем как о личности. В глазах этого человека, особенно в последнее время, – откровенное, кричащее одиночество, какая-то откровенная драма власти. У царя были братья и сестры, сановные члены царской семьи, которые могли на равных с ним общаться и что-то ему советовать. У Брежнева, к примеру, были Суслов и Громыко, без совета с которыми он не принимал важных решений. А Путин, как мне кажется, существует один на один со своей страшной ответственностью за судьбы России. Его окружение – силовики – не в счет, ибо на самом деле между военными не может быть равных, доверительных отношений. Подчиненный военный не советует, он только выполняет команду своего командира. Вообще, эпоха Путина, эпоха правления силовиков в истории России, первый раз в истории России принесла очень много и поучительного, и об этом следует думать.
И как только мы отдадим себе отчет, как устроена на самом деле наша современная путинская Россия, Россия, где власть целиком, без остатка принадлежит одному человеку, то мы поймем, что все наши разговоры о воспитании патриотизма имеют очень второстепенное значение в жизни нашей страны. А имеет ли вообще смысл при такого типа политическом устройстве, при нашем традиционном самовластии, когда все целиком и полностью зависит от личных качеств руководителя страны, всерьез заниматься патриотическим воспитанием? Ведь, как мы видим, отношение к Путину не меняется в зависимости от того, какую идеологию он исповедует, как он относится к идеалам коммунизма. Самое главное, мне думается, для подавляющего большинства населения состоит в том, что Путин олицетворяет близкую душе русского человека жесткую, абсолютную, беспрекословную власть, и это, на мой взгляд, куда более важно, чем его личное отношение к Ленину или к Сталину. Надо понимать, что на самом деле сам патриотизм как сознательный выбор человеком своего способа связи со страной тесно связан с той политической культурой, с теми институтами, которых у нас до сих пор нет. При всевластии руководителя страны патриотизм всегда неизбежно будет казенный, будет публичной формой проявления своей лояльности власти. На самом деле тот патриотизм, о котором мечтали русские философы, тот же Николай Бердяев и Иван Ильин, то есть патриотизм, связанный с правом выбора, с правом на сомнение, патриотизм поиска правды, сравнения аргументов, при нашей политической системе никому не нужен. При наших политических традициях и при нашей политической системе сознательный патриот, исповедующий гуманистические ценности, на мой взгляд, обречен или быть диссидентом, или уходить во внутреннюю эмиграцию.