И, что самое поразительное, Муссолини, по крайней мере на словах, пытается заверить читателя своей книги, что он создавал свое фашистское государство для того, чтобы, не дай Бог, в Италии не пришли к власти большевики вместе со своим ЦК и не начали истреблять интеллигенцию и представителей высших классов, не начали бы насаждать государственный атеизм.
В тексте своего «Нового Средневековья» Николай Бердяев не говорит, почему для него фашизм Муссолини является «творческим» явлением в послевоенной Европе начала двадцатых, а порожденный тем же кризисом капиталистической цивилизации коммунизм этими качествами не обладает. Об этом можно только догадываться, только сравнивая его, бердяевский, проект «новой жизни», нового феодализма с проектом итальянского фашизма. Близость многих идей Бердяева с идеями Муссолини поражает. И я думаю, что главная причина, которая заставляла тогда Бердяева дать все же позитивную оценку идеологии итальянского фашизма, наверное, состоит в том, что Муссолини, в отличие от коммунистов и социалистов, позиционирует себя не только как христианин, католик, но и в своей программе объявляет войну и атеизму, и «либеральному подходу к вере как к личному делу каждого»[51]. Муссолини объявляет войну так называемым «антиклерикальным силам», которые «зашли так далеко, что даже запретили использование католических символов и понятий христианской доктрины в школах»[52].
Философия фашизма Муссолини исходит из «религиозного понятия жизни», и «в ней человек рассматривается в его имманентном отношении к высшему закону, к объективной Воле…»[53] И, наверное, это негативное отношение итальянских фашистов к атеизму, антиклерикализму, их желание «сохранить религиозную веру общества», «веру отцов», и привлекло внимание Николая Бердяева к их доктрине. Ведь и он в своей программе создания «нового Средневековья» призывает вместо «антигуманистического и атеистического коммунизма» поставить на «долженствующую» высоту «Церковь Христову», объявить о «начале новой религиозной эпохи»[54]. Конечно, уже в конце тридцатых, когда Николай Бердяев пишет «Истоки и смысл русского коммунизма», когда стала очевидной античеловечность, преступность гитлеровского фашизма, фашизма вообще, он уже уходит от позабытой оценки фашизма Муссолини, которая характерна для его работы «Новое Средневековье». Теперь уже он обращает внимание исключительно на антигуманистическое родство фашизма с коммунизмом как преступной идеологии. Хотя обращает на себя внимание, что в своей исповедальной, заключительной книге «Самопознание» Бердяев ужесточает свою критику тоталитаризма национал-социализма, но почему-то нигде ни слова не говорит об исходном фашизме Муссолини.