Кстати, неспособность нынешней России отделить умом подвиг солдата, рожденный чувством национального достоинства, от временного, от советской, сталинской системы, является наглядным свидетельством, что мы так и не преодолели марксистский детерминизм, старое, в целом советское убеждение, что политическое бытие автоматически определяет мировоззрение людей. Мы так и не пришли к пониманию того, что национальные ценности у нормальных людей стоят выше классовых. Отсюда и наши советские страхи, что разговор о политических и моральных уродствах советского строя может подорвать ценность воинского подвига, совершенного советским солдатом.
Я уже приводил в качестве примера возможности, способности соединить воедино любовь к России, жажду ее победы над фашистской Германией с ненавистью к моральным уродствам советской системы творчество Сергея Булгакова во время войны 1941–1945 годов. На одной и той же странице своего произведения «Расизм и христианство» он и убеждает читателя в неизбежности поражения немцев во Второй мировой войне, и одновременно не устает повторять, что не было в истории человечества ничего свирепее, чем «чекистские палачи». «Душа содрогается, – пишет Сергей Булгаков, – при одной мысли о том, что совершалось на нашей родине последнюю четверть века»[67].
Но лично меня поражает и удивляет, что советский писатель, военный корреспондент «Красной звезды» Василий Гроссман своим романом «Жизнь и судьба» (я бы сказал – своим исследованием души, строя мысли советского человека) наглядно иллюстрирует, показывает, как в жизни, в душе советских солдат часто уживалось критическое отношение к колхозам, к советской системе в целом с ненавистью к врагу, с жаждой победы над ним. Видит Бог, только человек, у которого мысль подменяется движением заскорузлых штампов, советских идеологем, не в состоянии понять реальную драму русского солдата в прошедшей войне, понять изначальный драматизм войны с фашистской Германией 1941–1945 годов. С немцами воевали, погибали на фронте люди, которые, мягко говоря, не несли в себе симпатии к советской системе, особенно к колхозному строю, который сегодня славят высшие иерархи РПЦ.
По сути, роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», особенно в той его части, где рассказывается о настроениях, о чувствах и мыслей солдат, тех, кто своим самопожертвованием, ратным подвигом принес нам, своим потомкам, великую победу, как раз и показывает, что отнюдь не вера в светлые идеалы коммунизма была решающим мотивом их подвига. Сознание русскости, национальное сознание, чувство национального достоинства, показывает Василий Гроссман, куда сильнее питало их подвиг, чем забота о судьбе первого социалистического государства на земле. И совсем не случаен исходный мировоззренческий конфликт между старым коммунистом, комиссаром дивизии Крымовым и «выдвиженцем» войны капитаном Грековым, организовавшим партизанскими методами защиту дома № 6 в Сталинграде от окружающих его со всех сторон немцев. Автор показывает, что сила капитана Грекова, сила его бойцов прежде всего в том, что «они знали… о том, какую сила таят в себе русские, да они, собственно, и были самым прямым выражением этой силы»