Русская апатия. Имеет ли Россия будущее (Ципко) - страница 211

Правда, о которой мы до сих пор мало знаем в России, состоит в том, что активность и энергия Гитлера и его партии в борьбе за власть росла пропорционально влиянию III Интернационала, советской России на политику просоветской КПГ Эрнста Тельмана. Проводимая Лениным, Троцким и потом Сталиным политика экспорта пролетарских революций в Западную Европу, и прежде всего в Германию, провоцировала поддержку населением, немецким бюргером, а к концу 1920-х и немецкими рабочими партии Гитлера как единственной реальной защитницы от угрозы прихода к власти промосковских коммунистов.

И все дело в том, что КПГ Эрнста Тельмана как секция Коммунистического Интернационала не просто изучала большевистский опыт революционного захвата власти, но и готовилась к этому захвату, и не только морально. Ленинская идея вооружения революционного пролетариата с самого начала применялась германскими коммунистами и на практике. Клара Цеткин на V Конгрессе Коминтерна, который проходил в Москве в июне-июле 1924 года, открыто докладывала: «Мы организовывали боевые кадры, мы устраивали школы, где наши товарищи, имеющие способности к военному делу, приобретали квалификацию красных офицеров, мы создавали партизанские группы, специальные комиссии для железнодорожников, мы впервые приступили к организации службы новостей <…>, задачей которой была контрразведка, разоблачение шпиков и проч.». Действительно, по поручению Коминтерна был создан так называемый М– (военный) и Н– (новостной) аппарат, а также специальная военно-политическая (МП) организация в качестве отдела кадров для Красной армии.

Рейхслейтером МП стал советский генерал, и Германия была поделена на шесть МП-округов, во главе которых, наряду с немецкими ответственными стояли в качестве советников также советские генералы. Одновременно был создан и террористический аппарат (Т-группа), задачей которого было устранять шпиков и организовывать отдельные покушения для подготовки массового террора[141].

С момента поражения Германии в Первой мировой войне, с ноября 1918 года, лидеры немецких коммунистов Карл Либкнехт и Роза Люксембург считали, что сейчас наступил час Германии, наступил «решительный момент», аналогичный русской революции правления Керенского, когда необходимо нечто подобное ленинскому Октябрю, то есть утверждение социализма как господства трудящихся. В силу этого радикализм сторонников Гитлера вытекал не только из их философии полной и окончательной победы без всяких компромиссов, но и был ответом на радикализм их главных противников – немецкой партии Коминтерна. В этой связи тот же Э. Нольте напоминает, что «не подлежит сомнению, что КПГ стремилась не только нейтрализовать, но и вовсе истребить фашистов в собственном смысле, сторонников Гитлера и Людендорфа. Например, коммунистическое партийное руководство потребовало 12 июля, чтобы каждый пятый фашист был поставлен к стенке, поскольку фашисты хотели расстрелять каждого десятого бастующего рабочего. А уже в апреле „Роте Фане“ опубликовала длинный доклад бежавшего из России коммуниста, из которого ясно следовало, что предстоящая революция понимается III Интернационалом не только как внутреннее дело Германии. В беседе с главнокомандующим Западного фронта товарищем Тухачевским корреспондент как представитель ЦК КПГ убедился, что Красная армия полна энтузиазма прийти на помощь немецкому пролетариату и что ее при этом ничто не остановит: „Русская армия сметет, как былинку, польскую насыпь, которая будет отделять ее от немецкого пролетариата в его роковой час“»