: при лунном свете, в моих объятиях кричать так страстно.
— А я сочиняю танка, — вдруг ни с того ни с сего произнесла она.
— Танка?
— Знаешь, что это?
— Конечно.
Я мало что смыслил тогда в жизни, но что такое танка, разумеется, знал.
— Хотя, если хорошенько подумать, человека, сочиняющего танка, вижу впервые.
Она радостно рассмеялась.
— Как видишь, и такие существуют.
— Ты в каком-нибудь литературном кружке?
— А при чем тут? — ответила она, слегка пожав плечами. — Танка можно и просто так сочинять, разве нет? Это ж не баскетбол.
— О чем пишешь?
— Хочешь послушать?
Я кивнул.
— Серьезно? Или ты это так, разговор поддержать?
— Серьезно, — ответил я, не кривя душой. Мне действительно захотелось узнать, о чем пишет стихи женщина, которая накануне, тяжело дыша в моих объятиях, выкрикивала имя другого мужчины.
Она замялась.
— Прямо сейчас я не могу, как-то неловко. К тому же утро. Но у меня вышло что-то вроде сборника. Если тебе правда интересно, могу прислать. Только запиши мне имя и адрес.
Я написал их на листке из блокнота и отдал ей. Она прочла, свернула бумажку вчетверо и сунула в карман пальто — изрядно поношенного, светло-зеленого. Рядом с круглым воротником на нем была приколота серебристая брошь — ландыш. Помню, как ослепительно сверкала она в лучах солнца, лившихся в мое южное окно. Я совсем не разбираюсь в цветах, но почему-то именно ландыши нравятся мне с детства.
— Спасибо за приют. Мне правда не хотелось одной возвращаться в Коганэи. Серьезно, — сказала она, уже выходя из квартиры. — У девчонок иногда такое бывает.
Мы оба прекрасно понимали, что вряд ли увидимся вновь. Просто в ту ночь она не хотела возвращаться одна в Коганэи, только и всего.
Через неделю по почте пришел сборник стихов. Если честно, я и не наделся его получить. Мне казалось, что женщина та, расставшись со мной, забудет, даже как меня зовут, пока доедет до Коганэи (или хотя бы постарается сделать это как можно скорее). А уж тем более вряд ли станет тратить на меня время: класть сборник в конверт, писать на нем адрес и имя, — и деньги на марку, опускать в почтовый ящик, а то и на почту идти. Поэтому, обнаружив как-то утром в ящике конверт, я очень удивился.
Назывался сборник «К каменной подушке», имя автора — просто «Тихо». И не поймешь, настоящее это имя или псевдоним. На работе мне приходилось несколько раз слышать, как обращались к той женщине, но вспомнить имя теперь я не мог. Хотя был уверен в одном: звали ее не Тихо. На простом канцелярском конверте светло-коричневого цвета имя и адрес отправителя не значились, внутри — ни письма, ни открытки: лишь тоненький сборник стихов, сшитый чем-то похожим на бечевку от воздушного змея. Но отпечатано не на мимеографе, а красивым типографским шрифтом. Бумага — плотная, качественная. Возможно, она сама укладывала по порядку страницы, вставляла их в картонную обложку и старательно сшивала каждый экземпляр бечевкой, чтобы сэкономить на типографском переплете. Я попробовал представить, как она все это кропотливо делает, но ничего у меня толком не вышло. На первой странице значился номер «28», оттисненный нумератором: наверняка это 28-й экземпляр коллекционного издания. Интересно, какой вообще был тираж? Цена нигде не указывалась — может, ее и вообще не было.