Тети?!! Так кто же здесь «Племяш»?! Получается, эта вальяжная злая тварь, которая приказала скормить меня псам, внук безобидной старушки?!!
— У вас есть его фотография?
— Есть! — с нажимом процедил он, и глаза у него были злые, он, очевидно, чертыхался внутри, так и не в силах решить, о чем мне врать, а о чем говорить правду — ведь если я выжила два раза, где гарантия, что я не выживу потом, что не узнаю о его лжи, что мои подозрения не обратятся на него самого?!
Я насквозь видела этого лжеинтеллигента со всеми его потрохами. Он никогда не видел убийства вблизи, и у него кружилась голова от вида крови. Он на полуголую меня-то смотреть не мог без содрогания, побелел весь как полотно!.. Черт, а ведь неплохо бы и предохранить себя от второго возможного приказа о моей гибели.
— Принесите! — приказала я. И пока рассматривала веселого улыбающегося парня, на руку которого опиралась сияющая Зинаида Андреевна, я позволила себе ухмыльнуться:
— Ну, теперь-то они не посмеют меня тронуть!
— Отчего же? — тут же прореагировал Алексей Никитич, вкрадчиво, как раньше, по телефону, племянник.
— Я, когда мне звонил их Племяш, текст разговора на факс записала и вместе с моими подозрениями отнесла верным друзьям. Теперь, если со мной что-нибудь случится, материалы пойдут в прокуратуру.
— Так почему же они вас пытались?..
— Не знали, дураки! Не успели пронюхать!.. Вот теперь надо их как-то поставить в известность. Я своей шкурой больше жертвовать не хочу!
— Вы… вы… Вы доблестная женщина, Таня, — выговорил он. — Я никогда не встречал таких, как вы.
— Я очень устала, практически уже сплю, — сказала я совершеннейшую правду, неожиданно для самой себя подавая ему руку для поцелуя…
— У меня есть гостевая комната, мы… э-э-э… с сыном теперь вдвоем живем. Я вам тут принес, что смог найти, — это оказалась пижама внеполового вида и мягкие тапочки, — сейчас налью коньяку.
— Погодите, я на минутку, — вышла, будто бы в туалет, прикрыла за собою дверь, словно бы из приличия, быстро достала из кармана плаща прекрасно наточенный нож и перерезала телефонный провод у самого пола. Вернулась на кухню.
Алексей Никитич уже стоял с бокалом. Ополовиненная бутылка была здесь же, судя по виду, очень дорогая. Правую руку он вынимал из кармана халата.
— Выпейте коньяку — янтарный, великолепный…
Черт, а ведь скорее всего с сонным порошком, если ни с чем похуже.
Но отказаться — значит, вызвать подозрение. Так, быстренько вспоминаем, что я успела заметить у него в аптечке, когда чинила себя? Вроде ничего смертельного… из порошков что-то было, но вот что?.. Делать нечего: придется на практике проверять собственную теорию насчет слабохарактерности Алексея Никитича.