– Какое дело вам до зомби?
– Мне интересно.
– За такие деньги? Отстёгиваешь валюту за «интерес»?
– Отстёгиваю не я.
– Это понятно. Платят за всё евреи, хоть ты и не из них. С виду точно. Тебя послали делать грязную работу. И кому это выгодно?
– Судя по цене, в первую очередь тебе, – ответил я, пропустив мимо ушей его выпад против Клайна и моих спонсоров. А между тем, он кое-что знал о моём прошлом.
– Вы, белые – как слепые. Ничего не видите, кроме своих зомби. Они у вас повсюду, – свирепствовал мой собеседник.
– Мы видим в них врата познания, – парировал я.
– Да смерть за этими дверями и больше ничего! – закричал Симон. – Водун есть водун, а зомби это зомби. – Он, правда, не стал орать и распалять себя. – Так ты видел Нарцисса?
– И его, и его семью.
– Ну и как он поживает?
– Живёт…
– Ага, кто из могилы выполз, держится бодрячком. Только честно, белый, ты бы пригласил его потрясти кое-чем на танцполе, будь ты бабой? – Симон раскололся от собственной шутки. Это раскатистое ржание опять врезалось мне в уши.
– Говорят, он завёл адвоката. Пытается вернуть себе земельный надел, хочет на нём трудиться.
Это рассмешило Симона ещё больше.
– Ну и полудурок же этот ваш Нарцисс! Кто ж ему в столице поможет, если все односельчане против него? Вот что, Бовуарша! – обратился он к Рашель. – Меня это всё достало. Приводи своего белого негодника завтра утром, и займёмся делом.
В ту ночь, пока Рашель и остальные отсыпались под крышей ночного клуба, я маялся, пытаясь понять, что же означает весь этот театр абсурда. Меня не удивила и не волновала осведомлённость Симона о моей деятельности. Мы не делали из неё секрета, и узнать о ней можно было от кого угодно. Меня смущал сам этот человек. Я не мог его упустить, но я его едва знал. В нём было какое-то ускользающее обаяние. Нечто первобытное, внушавшее страх. В туго натянутой на этот остов чёрной коже, казалось, скопилась вся мощь его племени. И если она, эта оболочка, лопнет – достанется всем людям по первое число. Вот что я чувствовал в ту ночь, как и при первом знакомстве, а на утро мои предчувствия подтвердились.
Группа людей из Петит Ривьер приехала за нами около полудня, но слухи о ней дошли ещё раньше. Мне было сказано, что на тамошнем кладбище не осталось ни косточки. Их было пятеро. Двое сидели в фургоне пикапа, один – в военной форме, вёл себя как начальник. Остальные трое по виду не отличались от горных крестьян. На голом черепе одного из них волос почти не было – профессиональная болезнь колдунов, «толкущих в ступе» смеси для зомби, как мне объяснили.